Скандальное сватовство герцога

Она встала и пошла наверх – не побежала, не обернулась. Через несколько мгновений парадная дверь закрылась с легким щелчком.

Весь оставшийся день дамы потратили на модисток, выбор нарядов, аксессуаров и корсетов. Уже по дороге домой Верити случайно выглянула в окно кареты и увидела на улице двух молодых щеголей в высоких сияющих цилиндрах, обтягивающих панталонах бисквитного цвета и ботфортах с серебряными кисточками. Один из них, парень попроще, обронил перчатку, второй – высокий темноволосый красавец – ждал, помахивая тростью, когда приятель подберет ее. Он лениво проводил карету взглядом, и у Верити зашлось сердце.

Томас Харрингтон! Преподобный Томас Харрингтон, ныне викарий при церкви Святого Вольфрама, но однажды, в те времена, когда она была невинна и ужасно романтична, ее любовник.

Томас. Такой красивый, такой искренний, такой заботливый – и к ней, и к папаK. Очень скромный, но бесспорно умный и хорошо воспитанный, он был вторым сыном сельского баронета без связей в обществе и нужных кругах. Ему придется много трудиться, чтобы продвинуться по службе, говорил он. Но все это не для себя, сам-то он человек не амбициозный. Он хотел нести добро людям и найти приход, где своим личным примером самопожертвования сможет изменить мир к лучшему.

Непонятно, как ему это удалось, но мало-помалу Томас стал вхож в дом епископа, помогал папаK в его исследованиях, переписывал проповеди своим четким каллиграфическим почерком, выводил Верити на скромные и неожиданные общественные мероприятия. Он преданно заглядывал ей в глаза и неизменно восхищался ее красотой, чем вскружил голову бедной неопытной провинциалке.

Она сама не заметила, как привязалась к нему. Точнее, совсем потеряла голову. Куда подевалась вся ее рассудительность? – горько вопрошала она сама себя после всего случившегося. Но одним прекрасным вечером, когда в небе светила огромная луна, а соловьи изливали на землю свои задушевные трели, она позволила ему заняться с ней любовью в летнем домике. Он и прежде целовал ее в гостиной у тети Каролины – застенчиво, неуклюже, – но на этот раз все было иначе.

Верити не слишком понравилось. Все прошло в спешке, было больно, душно и, честно говоря, постыдно. Оглядываясь назад, Верити могла со всей уверенностью утверждать: поцелуи Уилла возбуждали ее гораздо больше, чем занятие любовью с Томасом. Но Томас так искренне извинялся, говорил, что от страсти утратил контроль над собой. И обещал жениться. Немедленно отправиться к отцу Верити и попросить ее руки.

Но несколькими днями ранее папаK сказал ей, что, прежде чем выбрать себе мужа, его дочь должна непременно отправиться в Лондон, провести там сезон и осмотреться. Поэтому Верити уговорила Томаса повременить недельку, чтобы она могла заронить в голову папаK мысль о том, что любовь уже настигла ее. Спешить тут не следует, как бы папаK не отказал Томасу, но что он может иметь против такого многообещающего кюре?

И слава богу, что она отложила свое объявление на потом. Ее ангел-хранитель явно проспал соблазнение своей невинной подопечной, но два вечера спустя, на вечеринке у леди Хесткит, он с лихвой компенсировал свой промах. Прибыв как положено, Томаса она не нашла, в зале было слишком душно, музыка играла излишне громко, и девушка решила прогуляться. Недалеко от дома, у реки, росла плакучая ива, и там, на скамеечке, можно было посидеть и помечтать о своей будущей замужней жизни.

Не успела она присесть, как до нее донесся запах манильских сигар и голоса двух мужчин. Верити хотела было тихонечко удалиться, но узнала в одном из собеседников Томаса.

– Это настоящий триумф, старина. Она скромна, как монахиня, и влюблена в меня как кошка. С тестем-епископом моя жизнь, считай, уже устроена: богатство, роскошь, приход, а потом – кто знает, на какие вершины я взлечу? И ведь она вполне себе ничего. Немного практики, и будет хороша в постели, а если нет… ну так что ж, не беда, правда?

Естественно, Верити должна была поступить, как полагается хорошо воспитанной девушке, – уйти, послать негодяю краткую записку, уведомив эту свинью, что больше не желает видеть его, и молча залечивать свои сердечные раны.

Но она поступила иначе, и это до сих пор греет ей душу – поднырнула под свисающие ветви, подошла к сладкой парочке и столкнула своего обидчика в воду.

И пока тот ковырялся в прибрежном иле, пытаясь встать на ноги, сказала его приятелю:

– Вытащите его оттуда, сэр. Если он утонет, то отравит реку. И еще, будьте любезны передать ему мое послание: я не монахиня и не одержимая. Я очень мстительна. Мистер Харрингтон может забыть о своем продвижении.

Через пару дней она получила записку:

«Если решишь мне мстить, сначала подумай о том, каких сказок я могу наплести о тебе и о милом родимом пятне на твоем правом бедре. Т. Х.».