Скандальный портрет

— Тебя совершенно не касается, была я замужем или нет. Ты высокомерный… О, черт, как же ты меня злишь!

— Да, наверное, — сказал Нейтан, останавливаясь под огромным портиком и обнимая ее. — Но только чуть-чуть. Сознайся. Из-за меня ты отвергла всех других мужчин.

— Ты тщеславный… — Но Нейтан не дал ей договорить, заткнув рот поцелуем. Сначала Эми чуть не задохнулась от ярости, но скоро злость сменилась жарким огнем страсти.

— Никто и никогда не будет целовать тебя так, как я, — хриплым голосом произнес он, отодвинувшись от нее ровно настолько, чтобы можно было говорить. Но его губы были еще совсем близко. — Ни с одним другим любовником ты не будешь чувствовать то, что чувствуешь со мной.

Когда Эмитист открыла рот, чтобы возразить, другой поцелуй заставил ее замолчать. Ей показалось, что этот поцелуй проник в самую глубину ее существа. Когда Нейтан выпустил ее, она уже не могла вспомнить, о чем они спорили.

— Думаю, с нас довольно достопримечательностей на сегодня. Давай вернемся ко мне и поработаем над твоим портретом.

— Средь бела дня? — Он ведь говорил совсем не о портрете.

— Сейчас в моей мастерской будет самый удачный свет, — объяснил Нейтан, взглянув на небо, — чтобы поймать… — он взял рукой ее лицо и нежно погладил подбородок, — все эти нежные переливы кожи.

Следующие насколько дней они уже не старались делать вид, что осматривают Париж. Эми являлась к Нейтану в мастерскую с первыми лучами солнца. Они занимались любовью, а потом он начинал рисовать ее портрет.

— О чем ты думаешь? — Нейтан прервал работу и пристально посмотрел на Эми поверх холста, на который не позволял ей взглянуть даже мельком.

— Так, ни о чем. Ни о чем, что могло бы тебя заинтересовать.

Он наморщил губы.

— Эми, сколько раз я должен тебе повторять, что меня восхищает в тебе все до мельчайших деталей?

Когда она насмешливо фыркнула, он покачал головой:

— Это правда. Зачем бы я стал тебя обманывать? Я и без того могу уложить тебя в постель, когда захочу. Мне стоит лишь взглянуть на тебя вот так… — он, подняв бровь, многозначительно посмотрел на нее, — и ты уже сходишь с ума.

Еще несколько дней назад Эми пришла бы в бешенство от одного предположения о том, что он имеет на нее какое-то влияние. Но теперь Эми привыкла к его манере дразнить ее. Кроме того, Нейтан, конечно, мог шутить, что одного его жгучего взгляда достаточно, чтобы зажечь в ней пламя, но в девяти случаях из десяти она первая делала что-нибудь, провоцировавшее этот жгучий взгляд. Например, определенным образом облизывала губы или просто начинала задумчиво накручивать на палец один из своих локонов.

Нейтан подошел к дивану и, опустившись на колени, поцеловал ее голое плечо.

— Мне было бы гораздо легче писать твой портрет, если бы я знал, о чем ты думаешь. Тогда я мог бы ухватить самую суть. То, что присуще только тебе.

— О, я понимаю, это ради искусства.

— Можно сказать и так. — Он уткнулся лицом в шею Эми и поцеловал ее. А потом втянул носом воздух, как будто хотел запечатлеть в памяти ее аромат.

Чем больше времени Нейтан проводил с Эми, тем сильнее жалел, что так легко отказался от нее, когда они были молоды и могли связать свою жизнь друг с другом. Он никак не мог избавиться от мысли, что если бы имел мужество, то сейчас они уже десять лет жили бы вместе. Дело не в том, что ему хотелось снова жениться. Просто… если бы он женился на Эми, его брак не превратился бы в такой ад. Судя по тому, что она говорила, Нейтан понимал, что, если бы он пошел в политику по своей воле, а не по настоянию отца и если бы его женой была Эми, она поддержала бы его жажду перемен. Она не стала бы поднимать на смех любое высказанное им мнение, если оно не совпадало с ее собственным. Возможно, из него даже вышел бы более-менее достойный политик. Конечно, не такой, как Уилберфорст или Хант, но такой, который мог бы без отвращения смотреть на свое отражение в зеркале.

Но Эми была с ним только сейчас, только в эти дни, пока она в Париже. И ему приходилось считать их. Чтобы за это короткое время накопить воспоминаний, которых хватило бы на всю жизнь.

— Ладно. Я думала…

— Да? — Нейтан ткнулся носом в простыню, которой Эми прикрывала свои самые интимные места.

— О том, как это несправедливо.

— Что несправедливо?

Эмитист запустила пальцы в его волосы, а он взял губами ее сосок.

— Что к мужчинам неприменимы правила, которые так ограничивают женщин. Мужчина может завести любовницу, и никому не будет до этого дела. Но если это сделает женщина, она рискует стать в обществе парией.

Нейтан бросил на нее острый взгляд.

— Эми, ты боишься, что наша связь будет иметь последствия? Но мы были осторожны. Я старался, как только возможно, скрывать тебя от посторонних глаз. Ну, во всяком случае, после Вильсонов.

— Правда? — Ей не приходило в голову, что его сомнения по поводу того, стоит ли покидать мастерскую, на что он соглашался лишь ради кружки пива в ближайшем кафе, куда ходили только местные жители, были вызваны чем-то иным, кроме желания проводить с ней время в постели.