Скандинавский король (ЛП)

— Ты сказала “причины”. Ты назвала только одну. — Он хмурится, облизывая губы. — А что насчёт меня?

— Тебя? — тихо вскрикиваю я.

— Я — одна из твоих причин, чтобы остаться?

Я теряю дар речи, и это хорошо, потому что я не хочу сказать что-то не то. Я делаю полый, дрожащий вдох. — Я очень уважаю вас, сэр.

Его рот дёргается в кислой улыбке. — Сэр. Ты только что назвала меня сэром. Ты не называла меня так уже очень давно. Надеюсь, на следующей работе ты вспомнишь о хороших манерах.

Ой. Ой. Удары сильнее и ниже, чем я думала. Это наполняет мои лёгкие болью.

Я захлёбываюсь с каждым вдохом.

Я едва могу говорить. — Зачем ты это делаешь? Почему ты пытаешься избавиться от меня после всего, что я для тебя сделала?

— Сделала для меня? — быстро спрашивает он.

— Сделала для тебя. Сделала для девочек.

— И ты сделала всё это, потому что хотела этого. Почему?

Я готова вырвать свои гребаные волосы. — Потому что я забочусь о тебе! Я забочусь о них!

Я люблю их.

Я люблю тебя.

Это то, что он хочет от меня услышать?

Почему?

Почему?

— И? — допытывается он, глаза полны огня.

— Я знаю, что делаю тебя счастливым, даже если ты никогда в этом не признаешься. — Я практически выплюнула слова, слишком долго держа их в себе. — А я никогда никого не делала счастливым за всю свою жизнь. Так что, да. Может быть, добавь это к одной из моих различных причин, если тебе нужно знать.

— Откуда ты знаешь, что ты делаешь меня счастливым?

О, серьёзно?

— Что?

— Скажи мне, — говорит он, отталкиваясь от стола и вставая прямо передо мной, глядя вниз с высоты своего роста. — Откуда ты знаешь, что делаешь меня счастливым? — Его слова звучат тише, грубее и ниже, и от них у меня сводит живот и болит сердце.

Чёрт. Что я могу потерять в этот момент?

— Потому что, — говорю я, и мой голос автоматически понижается, чтобы соответствовать его голосу, мои глаза сосредоточены на его груди, на кусочке кожи у воротника рубашки. Электрический шторм в комнате переместился между нами, медленно усиливаясь с каждым вдохом, с каждым ударом сердца. Чувствует ли он это?

— Потому что, что? — пробормотал он, и его рука легла на мою шею, отбрасывая волосы назад на плечо, и каждый пульс и каждая клеточка в моём теле замерли от шока.

Я моргаю, совершенно напуганная силой его прикосновения ко мне. То, что мои колени хотят поддаться, пока я не окажусь в луже на полу.

И всё потому, что кончики его пальцев нежно скользят по моей шее, по волосам и обратно.

— Потому что, что? — снова говорит он. — Посмотри на меня.

Я повинуюсь. Я поднимаю глаза от его рубашки к глубокой впадине на шее, к адамову яблоку, к резкой линии челюсти, всё время напряжённой. Затем его глаза. Его глаза говорят мне всё, что я всегда хотела услышать.

— Ты делаешь меня счастливым, — шепчет он, и моё сердце разрывается. Его голос неровный, его пальцы впиваются в мою шею ещё чуть-чуть, горячие и жгучие, как звезды, стреляющие по моему позвоночнику. — Что я заставляю тебя чувствовать?

Я должна сказать ему. Если он увольняет меня, значит, меня больше ничто не связывает с ним. Я могу говорить всё, что хочу, без последствий.

Но любовь требует той храбрости, которой у меня до сих пор нет.

Его пальцы исчезают в моих волосах, заставляя мои глаза закрываться, а дыхание вырываться изо рта.

Он наклоняется ближе, так близко, что его грудь прижимается к моей, его лоб упирается в мой лоб, кончик его носа упирается в мой нос. Так же близко, как любовники, так же близко, какими мы никогда не были.

— Что я заставляю тебя чувствовать? — говорит он снова, дыша медленно, и от его слов мне становится больно. — Покажи мне.

Всё, чего я когда-либо хотела, находится в дюйме от моих губ. Всё, о чём я мечтала, всё, против чего я выступала. Один дюйм, который навсегда изменит мою жизнь.

Этот сантиметр между его ртом и моим может оказаться миллионом миль в длину.

И я слишком боюсь сделать этот шаг и переступить его.

У него здесь все карты, вся власть.

Я не сделаю этого.

Я смотрю на него сквозь ресницы. — Заставь меня показать тебе, — шепчу я, хватаясь за лацканы его пиджака и притягивая его к себе. Его эрекция упирается мне в бедро, заставляя меня сжиматься от желания и потребности в том, как он хочет и нуждается во мне.

— Я могу это сделать, — говорит он хрипловато.

Его вторая рука ложится на мою щеку, захватывая моё лицо, горячая, широкая ладонь прижимается к моей и без того лихорадочной коже.

Его губы смыкаются, врезаясь в мои.

Проходит мгновение, прежде чем всё это становится ясным.

Я никогда не жаждала чего-то так сильно, чтобы в конце концов получить это.

Я почти не знаю, что с этим делать.

Но это исчезает через секунду.

Я точно знаю, что делать.

Его губы тёплые и мягкие, а поцелуй жёсткий.

Им движет чистая похоть и потребность.

Месяцы и месяцы желаний, но так и не полученных.

А теперь я отдаю.

Я сжимаю кулаки на его пиджаке, когда моё тело поддаётся его телу, мой рот отдаётся его рту, его язык движется против моего в лихорадочном, движущем темпе.