Скандинавский король (ЛП)

Я открываю рот, чтобы сказать что-то ещё, возможно, потому что я внезапно занервничала, что это действительно происходит, когда он бросается на меня.

Его губы на моих, нежные и мягкие. Сладкая похоть, переходящая в дикую и неистовую.

Его рука лежит на моей шее, пальцы другой руки сжимают мою челюсть и щеку, а его язык атакует меня с такой страстью, что я чувствую её до самых пальцев ног, заставляя их загибаться. Как и в прошлый раз, когда он целовал меня, он полностью контролирует ситуацию, и я сдаюсь.

Сдаюсь полностью.

Я хочу отдать ему всё.

Я хочу, чтобы он взял меня, овладел мной, поглотил меня.

Властвовал надо мной.

Я хочу каждую его частичку, глубоко внутри. Я хочу увидеть, как много я могу взять от него, как он ощущается изнутри, каково это — быть тщательно оттраханной королём Дании.

Что потом? Эта мысль проносится в моей голове.

Но она мимолётна. В кои-то веки чувство вины не остаётся. Я не хочу больше слушать, что правильно, а что нет. Я не хочу беспокоиться о будущем, о своей работе, о том, что это значит. Я не хочу, чтобы мы снова были в тех аккуратных ролях, каждый из которых носит маску. Всё было похоронено до сих пор, и теперь я просто хочу его.

Прямо здесь, прямо сейчас.

Я хочу, чтобы мы вырвались из этих позолоченных стен, которые мы поставили вокруг себя.

Я хочу, чтобы мы стали друг для друга тем, чем должны быть, тем, против чего мы боролись.

И Аксель делает именно это. Он одновременно королевский и дикий зверь, одичавший до глубины души, когда его рот погружается в долину между моей шеей и плечом, кусая с голодом и вожделением.

Я громко стону, и одна из его рук скользит по моим бёдрам, поднимая подол моей ночной рубашки. Каждое нервное окончание в моём теле танцует от предвкушения.

Я не могу поверить, что это происходит. Не могу поверить, что мы делаем это.

Это невозможно остановить. Я не могу остановиться. Его рука скользит по моему животу, проникает в трусики и спускается вниз, туда, где я совсем мокрая.

— For helvede (пер. — чёрт возьми), — пробормотал он, прижимаясь ко мне. — Ты слишком хороша, чтобы быть правдой, не так ли?

На самом деле, ты слишком хорош, чтобы быть правдой, — думаю я, задыхаясь. Его толстый палец скользит по моему клитору, и моё тело тут же тает в его руке, требуя большего, желая большего. Никогда ещё потребность в разрядке не поражала меня так, как сейчас, словно спичка для фейерверка, медленно прокладывающая себе путь вверх по верёвке.

Обжигающая.

Я хватаюсь за его шею, его кожа уже горячая на ощупь, моё тело жаждет его. Все эти месяцы фантазий подготовили меня к этому. Его пальцы нежно играют вдоль моего клитора, дразня, как трепещущие крылья, прежде чем погрузиться в меня.

Из моего рта вырывается вздох.

— О, Боже, — хрипло произносит Аксель, возвращая свои губы к моим. — Ты звучишь как ангел.

— Не обращайся со мной как с одним из них, — говорю я ему, втягивая воздух, когда его пальцы медленно удаляются. — Просто трахни меня к чертям собачьим.

Если Аксель и удивлён моим грязным языком, он этого не показывает. Он просто ухмыляется. Думаю, он привык к тому, что у меня нет фильтра.

— Как я и представлял, — говорит он, прежде чем опустить голову к моей груди, оттягивая вырез моей ночной рубашки в сторону, пока мой сосок не обнажился и не затвердел в воздухе. Его губы нежно посасывают кончик, прежде чем он втягивает его в рот одним длинным, сильным движением.

Моя спина выгибается ещё больше, и из меня вырываются задыхающиеся стоны. Мы всё ещё стоим посреди комнаты, и я не уверена, сколько ещё смогу так выдержать. Я начинаю отчаянно нуждаться в нём так, как никогда не думала, что это возможно, ноющая потребность, которая пробивает себе путь через мою сердцевину, превращая каждую часть моего тела в зависимую, наркоманку.

Он зажимает мой сосок между зубами и, делая это, снова погружает в меня свои пальцы, на этот раз три. Я расширяюсь вокруг него, требуя большего, больше. Каждый сантиметр моей кожи горит для него, не обращая внимания на снег за окном.

— Чёрт, — рычит он, убирая руку и засовывая пальцы в рот. Он не разрывает зрительного контакта, пробуя меня на вкус, облизывая боковую поверхность пальца своим длинным, плоским языком.

Мои глаза расширяются.

Боже мой.

Этот чёртов грязный датчанин.

— Ты на вкус как десерт, — говорит он, его акцент усиливается, прежде чем его рот снова прижимается к моему. Я солёная, мускусная, слегка сладкая, когда его язык проникает дальше в мой, доводя моё желание до точки кипения. Это уже самое горячее, что я когда-либо испытывала, а я уже была с довольно сексуальными французскими мужчинами.

Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он толкает меня назад, его большое, худое тело нависает надо мной. — Ложись на пол, — приказывает он, его голос хриплый и насыщенный, кричащий о сексе, кричащий о власти.

Я с радостью опускаюсь на колени на толстый шерстяной ковёр и смотрю на него, пока он быстро снимает футболку и стягивает пижамные штаны. Теперь он голый.

Совершенно голый.