Скарабей

Его тут же обступили со всех сторон. В руках у него был пузатый металлический горшок округлой формы. Судя по тому усилию, с каким он удерживал его обеими руками, тот был очень тяжел. От него кверху отходила узкая расширяющаяся горловина. В высоту сосуд составлял около двадцати пяти — тридцати сантиметров. Сверху горшок был закупорен массивной металлической пробкой, пропаянной по краям. Материал, из которого был изготовлен странный сосуд, более всего походил на почерневший от времени литой чугун.

Мурин, осторожно приняв из рук парня находку и едва не уронив ее, пораженный воскликнул:

— Да это же свинец! Натуральная свинчатка! И горловина тоже, между прочим, залита ни чем иным как все, тем же плюмбумом! Ну и тяжесть! Великолепный алхимический сосуд! И, даже, кажется, с какой-то монограммой!

Действительно, на массивной свинцовой пробке, которой было наглухо запаяна горловина сосуда, была выгравирована надпись.

— Ага, здесь написано «CAVE»! А это, по латыни означает, не что иное, как — «Остерегайся»! Ну что же, вполне своевременное предупреждение! Примем это к сведению! Знать бы еще, чего именно остерегаться? — иронично усмехнулся Мурин, поедая глазами находку. — Должен вам сказать, что нам сегодня просто-таки патологически везет!

— Интересно, а что там внутри? — задумчиво спросил Костя. — Золото, бриллианты?

— Ага, держи карман шире! — заразительно расхохотался Мурин и пригладил свою безукоризненную прическу. — Боюсь, что тебя, сильно разочарует содержимое этого сосуда!

Тем временем, попавшая Сенсею в рот паутина, напомнила ему, что он все еще погружен в отвратительную трясину из древесной трухи. Ухватившись за веревку, на которой он висел двумя руками, он с замиранием сердца потянул ее на себя. Веревка натянулась, видимо Костя, которого уже не было видно, закрепил ее верхний конец.

Поняв, что вытаскивать наверх его никто не собирается, Сенсей предпринял самостоятельную попытку выбраться наружу из дупла. Он отпустил веревку и, подпрыгнув, ухватился за нее как можно выше. Упираясь ногами в стенки дупла, он начал восхождение наверх, пока, наконец, не оказался возле самого края дупла. Вывалившись из него наружу, он отдышался и мешком сполз с дерева на землю. Обнаружив, что о его существовании все позабыли, Сенсей ужом юркнул за основание дуба и затаился там.

Через некоторое время он высунулся из-за дерева и бросил быстрый взгляд на Марго. Она по-прежнему лежала на том же самом месте. То, что ее тело до сих пор не меняло своего положения, напугало его до рези в желудке. Что-то с ней было явно не так!

— Потерпи, милая! Сейчас я что-нибудь придумаю! — скороговоркой пообещал ей Сенсей и снова спрятался за дерево.

Мурин тем временем опустился с найденным сосудом на колени, собираясь упаковать его в рюкзак. И в этот самый момент, из ивовых кустов, на пригорок вышел неизвестно, откуда взявшийся на острове мужик. Из-под форменной фуражки лесничего на оторопевших от неожиданности олигарха и бандитов подозрительно сверкали недоверчивые глаза. В руках лесник держал двустволку.

— Балуемся, значит? — неодобрительно поинтересовался он.

Глава 23

Неизвестно где, вне времени и пространства.

По мере продвижения вперед, Некра начал ощущать насколько сильно он устал. Избитое тело немилосердно болело, перетруженные мышцы наливались свинцом. Временами навалившаяся на него усталость была настолько сильна, что ему хотелось опуститься на гладкую податливую поверхность тоннеля и, свернувшись калачиком уснуть. И пусть его накроет подступавшая со всех сторон плотная зелено-голубая мгла. Он уже не имел ничего против того, чтобы она поглотила его целиком и подарила ему покой и вечное успокоение в своей туманной чудесной толще.

Но всякий раз в засыпающем, измученном мозгу Некра в самый последний миг вспыхивала ослепительная вспышка. Источником ее была искра пронизывающая, казалось все его исстрадавшееся существо, и имя ей было — Нефертау! Некра просто не имел права сдаться и уснуть. Ибо это означало бы гибель не только для него, но и для его возлюбленной, которую он должен был вернуть из царства мертвых.

Но с каждым разом будоражащий его засыпающий разум драгоценный образ Нефертау, становился все слабее и бледнее. Некра с отчаянием понимал, что долго он не протянет. Между тем, проклятый скарабей все полз себе и полз. И казалось, что он может так ползти целую вечность.

Жук часто резко и неожиданно менял направление движения, поворачивая в разные стороны. Несколько раз он принимался прокладывать тоннель опускаясь вниз, для того чтобы через некоторое время вдруг начать карабкаться вверх. В движении гигантского насекомого не было никакой системы или логики. Невозможно было понять, чем он руководствуется, резко меняя направление движения. Подобно охотничьему псу пытающемуся взять потерянный след, скарабей кружил то, замедляя, то убыстряя движение.