Скарабей

— Алчность побеждает любые страхи. — Креон обернулся к Сетису. — Но это не означает, что страхи уходят без следа.

В туннеле показались два огонька; они направлялись к Сетису. Один из них двигался повыше, другой пониже. Пламя выхватило из темноты светлые волосы Шакала, продолговатые глаза. У него за спиной Лис в сердцах сплюнул.

— А наш юноша-то все равно красавчик.

Кошка метнулась под ногами у Сетиса и скрылась в темноте.

— Почему вы задержались? — спросил он.

Креон отошел от потайного глазка.

— Пора. Мое войско в сборе.

— Войско? — переспросил Шакал.

— О да, повелитель воров. Отборные силы, исполненные мастерства и коварства. С ними мы пойдем в атаку.

Конец мира

Широкая небесная дорога, залитая синевой, изгибалась над морем. Далеко внизу мелкие острова складывались в архипелаги из атоллов и кораллов, вокруг скал и утесов голубели, изгибаясь полумесяцами, светлые лагуны. На некоторых островах виднелись крошечные домики.

Алексос радостно смеялся, вертясь под железной рукой Орфета, державшей его за плечо.

— Смотри, Орфет! Там, внизу, под нами весь мир!

Толстый музыкант обливался потом. Его взгляд был устремлен вперед. Он процедил сквозь стиснутые зубы:

— Поверю тебе на слово, дружище.

Вокруг них шелестели крылья, гулко завывали ветра. Над головами пролетели гуси; один из коней попытался схватить докучливых птиц зубами, но те увернулись и, презрительно гогоча, скрылись вдали.

Мирани сказала:

— Дорога вымощена чем-то твердым. По звуку — как стекло. — Копыта коней громко стучали по неведомой мостовой, высекали искры, яркие, как падающие звезды.

Аргелин намотал поводья на перчатку.

— Хватает тебе быстроты, чокнутый мальчишка?

— О да, генерал! Сказочно!

Орфет застонал.

В лучах заходящего солнца колесница сияла. Она была уже не сплетена из лозы, а переливалась золотом, поблескивая солнечными бликами. Сбруя блестела, словно усыпанная бриллиантами, черные бока коней лоснились от пота.

Перегнувшись через борт, Мирани увидела, что они опустились ближе к морю. В зеленой глубине двигалась стая китов; вокруг них резвились, выпрыгивая из воды, дельфины. Колесница спускалась всё ниже, и ее тень темным пятнышком бежала по воде. Русалки, выбравшиеся погреться на камни, испуганно соскользнули в воду. В какой-то момент в глубокой морской пучине Мирани разглядела целый затонувший город; посреди него высился накренившийся храм, дома были окутаны водорослями. Между гробницами плавали рыбы.

А небо впереди полыхало алым пламенем.

— Наверное, она знает, что мы приближаемся, — в тревоге проговорила Мирани.

— Ну и пусть знает, — крикнул Аргелин. — Я повторю это в лицо всем ветрам! Слушай, Женщина Дождя! Аргелин идет! И ты ничего не сможешь мне сделать! Слышишь меня?

Далеко впереди, словно отвечая ему, в толще закатных облаков сверкнула молния.

— Чертов дурень, — проворчал Орфет.

* * *

— Ничего там нету. — Ингельд с мечом в руке обернулся, обвел взглядом погребальную камеру с сокровищами. — Всего лишь подземный сквозняк. Почва оседает.

Но он знал, что его объяснение не успокоило воинов. Пляшущий огонек лампы наполнял гробницу обманчивыми тенями, от помятых бинтов, в которые эти люди заворачивают своих то ли царей, то ли богов, шел сладковатый приторный запах.

— Слушайте меня. Берите кто сколько сможет. Набейте мешки. Унлеф, понесешь золотые шкатулки, а вы двое — вот эту кушетку с резным леопардом. Она будет хорошо смотреться в моем парадном дворце в Греймсфелле.

Он понимал, что их мужество на исходе.

Вторжение в гробницы прошло на ура. Свирепые северяне словно вихрь пронеслись по пыльным коридорам, писцы и рабы разбегались перед ними. Путь лежал через хранилища, полные бумаг, через лабиринты шкафов и стеллажей со свитками, и будь у них время, они охотно спалили бы весь этот хлам Но когда они спустились поглубже, пыл их поубавился. А потом они, выломав кедровые двери, ворвались в эту гробницу, вдохнули затхлого мертвого воздуха, ощутили на себе немигающий эмалевый взгляд древних статуй, и тут даже самые неугомонные пали духом.

— Шевелитесь, — рявкнул Ингельд.

Люди сгибались под грузом сокровищ. Кое-кто набил золотом и украшениями столько мешков, что не мог сдвинуть их с места. И тогда появились звуки.

Сначала они тихо шелестели, едва доносясь сквозь лязг оружия и звон металла. Потом Виглаф приказал всем замолчать, и тогда люди услышали. Тихий шелест, усиленный в десятки раз. Едва слышный, низкий гул.

Раб-проводник, которого они захватили с собой, чтобы он указывал дорогу, в ужасе упал на колени.

— Это Тень, — испуганно прошептал он. — Сюда идет Тень!

Ингельд злобно пнул его.

— Молчи!

Сквозь пыль и безмолвие донесся тихий шорох.

— Червь, — прошептал кто-то.

— Никакие драконы не охраняют эти сокровища. — Ингельд сердито обернулся. Но что бы он ни говорил, душами воинов уже овладел страх. Пришло время уходить. Он поднял раба на ноги.

— Веди нас к лестнице, а то я тебе пальцы отрежу, один за другим.

Всхлипывая от облегчения, костлявый человечек кинулся к выходу из погребальной камеры и нырнул в дверь. Вслед за ним вышел Ингельд.

И в ужасе остановился.