Сказ о Халлеке Торсоне

— Подарок от родственника. Хе! — выдохнул Халлек, принимая на плоскость лезвия удар кривого меча и немного просаживая блок. Сталь зазвенела, противник, не ожидавший этого, подался вперёд на полшага и налетел на саблю Муккабара. Бой неизбежно распался на несколько отдельных схваток, закружившись путаным, лязгающим, жарко дышащим, брызгающим потом и кровью танцем. Промелькнул клинок, вспоров жалом свободную ткань рубахи; Халлек отшатнулся, сунул мечом наискось назад, ударил локтем, попав прямо в лоб согнувшемуся на клинке врагу. Рванул рукоять на себя, вытаскивая два локтя стали из обмякшего тела. Бой оттянул от него помощника старшины, сам Джалиф рубился с кем-то в тёмно-синем платке, Заáль и её подруга с языколомным именем — Халлек его никак не мог удержать в голове — отбивались от троих сразу, кружась возле протянувшего ноги верблюда. Ноги мелко подёргивались, горбач был ещё немного жив. Судорога мосластой конечности пришлась вовремя к неосмотрительному шагу тощего, укутанного в длинный халат с разрезом, воина. Он споткнулся, но подняться уже не успел, Халлек, не тратя времени на удар мечом, пнул его в ухо и оставил добить Заáли. Сзади хрустнула срубленная кем-то ветка, он ушёл вправо, приседая с поворотом, но не успел.

В голове загудело, перед глазами поплыли круги. Упав на колени, Халлек всё-таки закончил движение и сквозь пелену контузии разглядел тёмно-синий головной платок. Платок качнулся, окрасился алым, появился силуэт Джалифа. Увидев, что непосредственной опасности нет, мозг разрешил потерять сознание. Даже вонь верблюжьей шерсти не помешала этому. Дважды гулко хлопнули взрывчатые горшочки, и вроде бы всё стихло.

Ясность вернулась вместе с прохладной влажной тряпицей, опустившейся на лоб. Открыв глаза, Халлек увидел Заáль, присевшую рядом с бурдюком и куском полотна в руках.

— У тебя крепкая голова, северянин, — сказала она, смачивая тряпицу снова и сдержанно, уголками губ, улыбаясь.

— Чем меня приложили?

— Рукоятью сабли, наверное, не было возможности замахнуться и ударить. А там Джалиф подоспел.

— Понятно, — он скосил глаза вправо-влево. — Никто не ушёл?

— Никто. Успели те, кто должны были нас встретить, сейчас разбираются с пленными. Кто приказал, и так далее.

Халлек хрипло хихикнул. Он догадывался, как здесь ведут допросы. Если надо, и у мёртвого всё выведают.

— Я надеюсь, сегодня мы попадём в город?

— Да, если ты можешь идти, то скоро выдвинемся. Правда, мы немного потратили груз… ну да ладно, Джалиф знает что делает. К тому же свидетелей хватает. А ты кого-то ищешь?

— Да. Девушку по имени Сахиль, она…

— Она моя сестра, — блеснула ровными белыми зубками наёмница. — Зааль и Сахиль, сёстры-близнецы.

Глава 35

Эль-Фетрен представлял собой большой город, облепивший пологую круглую гору подобно многоярусному муравейнику. Его внешние стены были сложены из дикого зернистого камня-плитняка, похожего на песчаник, и возвышались локтей на сорок. А по склону холма поднимались бесчисленные лачуги, домики, дома и дворцы. Какого-то видимого разделения не наблюдалось. Халлек видел, что рядом стоят и бедняцкие хибары, наляпанные из самана, и каменные дома зажиточных горожан. Только в самом центре, как шишка на ровном месте, выглядывало подобие замка. Вот оттуда и поднимались дымы. По словам всадников, пришедших на выручку каравану, в городе четвёртый день шли уличные бои, беспорядки и разброд. Какой-то одной власти не было, градоправитель пропал, и Эль-Фетрен управлялся кое-где и кое-как, в основном с помощью личных войск богатых купцов и вооружённых отрядов ремесленных цехов.

Зализывая раны и собирая имущество, караванщики не стали рваться в город и остались в заросшей балке в нескольких верстах от Эль-Фетрена. Но Халлек, придя в себя и отлежавшись, не был намерен тут задерживаться. Заáль, не пытаясь его отговаривать, объяснила, как можно пробраться за стены, отыскать жилище Сахили, и помогла привести в порядок одежду. Наёмница, несмотря на свой образ жизни, оставалась женщиной, и у неё при себе всегда были всякие мелкохозяйственные штуковины. Резкая южная внешность Заали настолько отличалась от точёности и выверенности Сейды, что Халлек, покинув в сумерках лагерь, в какой-то момент понял, что запомнил только тёмные до лиловости глаза. А одежда у всех была одинаковая, свободная и мешковатая.