Сказ о колдуне, царевиче и чудовище

Достал Колдун из мешочка, что на груди прятал, порошок какой-то, насыпал на ладошку и легонько подул. Взлетел порошок в воздух, закружился, играя взмыл вверх и вдруг замер, как птенец на взлете. И тут же — стеной, крупинка к крупинке — рухнул вниз, будто притянула его земля-матушка, да выстелился дорожкой. Крякнул Колдун довольно, подкрутил усы, огладил короткую аккуратную бороду, да поскакал по следам царского сына.

День скачет, два скачет. На третий привели следы к домику на опушке. Добрый человек поставил здесь когда-то избёнку, и теперь дровосекам было, где во время грозы укрыться, путникам ночь коротать в безопасности. Знали местные про этот дом, ухаживали за ним — многим он жизнь спас. Вон и тын стоит крепкий, и петли на дверях смазаны, и под навесом дрова укрыты рубленные.

Спрятал Колдун свою кобылу верную в лесу, пошептал ей на ухо, чтобы далеко не уходила и даже привязывать не стал — знал, что послушает. Сам на разведку пошел: может, не по своей воле царевич отчий дом покинул, а лихие люди в том повинны? С одного прыжка перемахнул через забор и притаился за кустом смородины, прислушался: тихо все. Неподалеку от избы конь иссиня-черный стоит привязанный, растрепанной гривой потряхивает, с ноги на ногу беспокойно переступает. А копыта-то замотаны тряпицами, поэтому следов с царским знаком стражники не нашли. «Умно!» — оценил Колдун и направился к коню. Подход он всегда к животным имел: самые злые собаки перед ним на спину ложились, чтобы он им животы чесал. Коровы в его присутствии столько молока давали, что хозяйки за вторым ведром бегали, одного было мало. В лес Колдун без страха ходил — дикие звери и те с рук ели. Вот и конь с лиловыми глазами успокоился, уткнулся мордой в теплую ладонь, пожаловался, что, мол, весь день гоняют, кормят плохо, гриву не вычесывают. Погладил Колдун друга нового по изящной шее, пообещал, что скоро он опять в своем теплом стойле окажется, где конюхи ему воздадут все положенные почести, овсом отборным накормят да маслом копыта умостят. Успокоился конь, а колдун пошел поглядеть в окно, что в избе происходит. Там на лавке спит царевич сном молодецким, одну руку за голову закинул, вторая на мече лежит.

— Молодец, — поставил Колдун царевичу еще один плюс, — оружие подле себя держит.

Уже не таясь зашел в дом и как гаркнет: «По-одъем!». Царевич вскочил, спросонья пошатывается, мечом водит из стороны в сторону, глазами моргает — продрать пытается. Посмотрел Колдун на это безобразие и уже спокойно молвил:

— Царь меня за тобой прислал, Иван. Загулял ты, мать переживает, отец места себе не находит. Пора возвращаться.

— Фу, напугал, Колдун, — с облегчением выдохнул парень и сел на лавку. — С любовью погладил свой меч и твердо молвил: «Не ворочусь, пока чудище не убью!»

— Знаешь, что люди умные говорят? Богу-богово, кесарю — кесарево. Это я к тому, что у каждого свое дело есть. Твое — учиться править мудро. Мое — чудовищ усмирять. Я не лезу в твое. Ты не мешаешь мне. Собирайся восвояси! — уже без шуток, грозно произнес Колдун и наклонился над сидящим царевичем, как скала, чтобы Иван осознал всю серьезность ситуации. Но где там!

— Это чудище Аленушку увело! Спасти мне ее надо! — чуть не плача, глядя на чародея снизу вверх, признался царский сын.

— А вот это уже интересно, — сказал Колдун, усаживаясь на единственный стул и не спуская глаз с царевича. — Расскажи-ка поподробнее об этом. Что за Алена, чем она чудищу приглянулась?

Повесил Иван голову и покаялся. Влюбился он в девушку из селения — дочь местного кузнеца Аленушку. Так влюбился, что сон и покой потерял. Девушка ему взаимностью ответила. Решили они бежать, обвенчаться, а потом уже перед родителями повиниться.

— Прав твой отец, дурак ты, Иван, — холодно и резко прервал Колдун поток романтических бредней царевича. — Если все сопли подтереть, то в остатке останется одно: подвел ты свою Аленушку под монастырь. Неужели не понимаешь, что голову с плеч ей снимут за то, что пособницей в нарушении царского Указа о свадьбе твоей стала, а тебя под венец с Настасьей в тот же день? — доступно разъяснил ситуацию Колдун в ответ на непонимающий взгляд царевича.

Растерялся Иван, затих.

— Эх, молодость! — вздохнул Колдун. — Так причем здесь чудище?

— Мы на прошлой седмице бежать хотели. Но не пришла она в условленный час. Я разозлился, подошел к дому ее, чтобы укорить. Смотрю, а светлица вся разворочена. И следы огромного зверя от ее оконца к калитке ведут. Понял я, что беда, выручать любушку мою надо. Замотал коню копыта, чтобы стражники отцовы меня не остановили, вскочил в седло и поскакал по следу. Здесь он оборвался.