Сказ о Владе-Вороне

Рванулся Влад что было сил. Иней треснул, и облако словно отпрянуло (а возможно, попросту выжег он влагу вокруг гневом и яростью). Справа и слева грянул гром, всполохнули ветвистые молнии. Будь за них Перун в ответе, не поленился бы — слетал в Правь и лично Громовержцу все высказал, пусть обижается сколько душе угодно. Но только ни при чем сейчас Перун — для того долго думать не нужно.

Молнии били все чаще, но хотя бы не стремились угодить именно в него. Раскинув крылья, стараясь не двигать ими без особой необходимости, лишь парить, Влад кружил возле настоящих огненных столбов и медленно спускался по длинному широкому завитку к земле.

«Еще немного. Совсем чуть-чуть», — уговаривал он себя. Кровь по-прежнему заливала взор (сколько ее в птице? Наверное, скоро последняя вытечет), сознание мутилось, а о боли и слабости лучше было не думать вовсе.

Мотнул он головой, алые капли скидывая, глянул вверх и оторопел: сизые тучи небосвод полностью закрыли. Посмотрел вниз и каркнул, не сдержавшись. Под ним тьмой и мраком первозданным сворачивалась воронка урагана. Миновать ее при всем желании не вышло бы, даже если бы крылья держали и отступила усталость.

«Неужели не выбраться?..» — мелькнула заполошная мысль. Влад отогнал ее, как уж сумел.

Не могло такого быть! Ведь не простая же он птица, чтобы кануть в ловушке стихий! Пока кровь горяча и сердце бьется — поборется, да и если остынет — тоже. Пусть не надеются, будто со смертью все завершится, — не на того напали!

Он кружил, а внизу разворачивалось око бури. Кощей любил говорить, что, если долго глядеть в бездну, та обязательно обратит внимание и посмотрит в ответ. Влад не сказал бы наверняка, кто там его поджидал, но крохотную серебряную искорку увидел четко.

«Ловушка или нет, выбора все равно не предвидится», — решил он, поглубже вздохнул, сложил крылья и кинулся во тьму, словно в гибельный омут.

Боль разрывала все тело, но это даже хорошо: чувствуешь — значит, жив. Гораздо хуже, что некто громко и жарко дышал прямо в ухо. Ворон тотчас представил эдакое чудо-юдо, выползшее из трясины, дабы его пожрать. Вот только тело не слушалось и никак не выходило открыть глаза. Когда же на щеку упала теплая и липкая капля, Влад не просто вздрогнул — преобразился вначале в человека, затем снова в ворона, под лапы удачно подвернулась ветка дерева.

Глаза распахнулись сами. В первые мгновения удалось разглядеть лесную поляну, огромного серого волка (с его белоснежных клыков слюна так и капала), ручеек совсем рядом, желуди, дуб осыпающие, а затем все завертелось перед глазами. Крылья превратились в руки, раздался отвратительный треск, а желудок подпрыгнул к горлу. Влад вскрикнул и сверзился вниз под скрип ломающихся веток и шелест листвы.

* * *

Вторично он очнулся в теле человеческом. Под головой обнаружилась кочка, вокруг — мягкие травы. Собственный плащ укрывал сверху (как же хорошо быть не обыкновенным оборотнем, который при преображении одежду теряет, а чародеем: у Влада все всегда с собой имелось, даже меч булатный). Легкий ветерок потрепал по волосам, приятной прохладой прошелся по щеке, и он не удержался от улыбки: губы растянулись сами — даже поразмышлять, где находится и кто рядом, не успел.

— Глаза открывай, вижу ведь, что не спишь, — голос звучал издали, потому страха и беспокойства почти не вызвал.

— Вообще-то и раньше не спал, — в грезах обычно носился Влад в межмирье, играл в догонялки со звездами, с Луной да с Месяцем беседы вел и хранил тропы заповедные, если случалось увидеть на них лихо да мороки. Но сейчас ничего подобного он припомнить не мог — только мглу, окружавшую со всех сторон. Она не мучила, согревала в теплых объятиях, но вырваться из нее хотелось нестерпимо.

— Да уж! Видал я, как ты на ветку взвился. Дерево вон обидел, нехорошо это.

— Нехорошо, — согласился Влад, не чувствуя себя пока в силах поднять распухшие и отяжелевшие веки. — Я обидел — я и повинюсь.

В ответ громко хмыкнули.

«С кем же я говорю? — подумал он. — Судя по словам, с Лешим, хотя… — говор непривычным казался: не скрипучий, а глубокий и низкий, с явно слышной хрипотцой, опаску внушающей. — Нет, не похож собеседник на Лешего».

Раздались легкие шуршащие шаги, некоторое время ничего не происходило, а затем сверху полилась вода — прохладная, приятная — целый ушат. Влад возмущенно каркнул, приподнялся на локте, распахнул глаза. Рука тотчас подломилась, и он вновь упал, правда не навзничь, сумел все-таки на бок повернуться.

Прямо перед ним живой лесной ковер попирала огромная волчья лапа с колоду величиной, а в непосредственной близости от лица разверзлась пасть. Только понимание — хотел бы, давно бы сожрал, — удержало на месте.

— Ты это… — сказал Волк, — давай-ка без геройств, Ворон, лежи смирно.

— Да я и так… — вздохнул Влад. Дурнота подступила к горлу и тотчас убралась, но в ушах все равно противно звенело. — Как я сюда попал?