Читаем Сказ Про Иванушку-Дурачка. Закомуринка двадцать девятая (СИ) полностью

Сказ Про Иванушку-Дурачка. Закомуринка двадцать девятая (СИ)

Се – закомуринка двадцать девятая. Три главных героя Сказа – русский характер, русский язык и русское меткое высказывание – продолжают себя проявлять в полной мере. И отдельные русские народные персонажи (Катя Огняночка и царь Горох), и большие их коллективы (думные, понимаешь, боляре) оказываются оптимистами и никогда не теряют надежды (на русский авось). Читатели, продолжающие изучать в полном объёме настоящий, ядреный (и необъятный) русский язык, познают (с несомненной пользой для себя), что такое козьи орешки (стоит их грызть или нет). А влюбленные в меткие русские высказывания узнают много нового для себя: например, прочная или непрочная хоромина овин и когда требуется кормить молотильщиков. Наконец, в данной закомуринке к уже известным нам двум видам правд (подноготной, которую добывали, коля под ногти, и подлинной, которую добывали, избивая подлинниками – длинными палками) добавляются еще два вида правд: Сидорова и Ярославлева. В заключение сей закомуринки мудрость народная, которая несудима, неистощима, безмерна и в гимне воспета, – однозначно разъясняет, с чего именно надо начинать очередную безделку (да и вообще, понимаешь, любое дело).

Андрей Сергеевич Русавин

Сказки18+

Русавин Андрей Сергеевич

Сказ Про Иванушку-Дурачка. Закомуринка двадцать девятая

СКАЗ ПРО ИВАНУШКУ-ДУРАЧКА

Продолжение (начало – ищи по ссылке «Другие произведения»)

Закомуринка двадцать девятая

КАК, ПОНИМАЕШЬ, У ДЕДУШКИ ВАЩЩЕ ПРЕМУДРОГО

В ХАТКЕ ВСЁ ПРОПАЛО

Посвящается С. Липовцеву

Довершил свою закомурину Иванушка-дурачек да спрашивает, беспокойно ворочаясь на печи, на девятом кирпичи:

– Что ж, слюшаешь меня, дедушка?

– Слюшаю, детушка! Хрч! – с большой неохотой признал дедушка, сидя на табуретке за столом, застеленным скатертью-самобранкой, и щелкая орешки, издающие дурной запах.

Где-то когда-то дедулюшка услышал, что драгие ценности следует хранить в надежных банках. Так что – хрч-хрч! – скорлупки дедульчушка складывал в одну банку, а ядра – в другую. Обе банки были наинадежнейшие: не из какого-то там хрупкого венецианского стекла, а из коричневого бутылочного, производства Аремзянского завода, толстостенные и практически небьющиеся.

А орешки, кои щелкал дедульчушка, были, понимаешь, не простые – все скорлупки, понимаешь, золотые, а ядра, понимаешь, – изумрудные, однозначно!

– Али лгу я, дедульче?

– Хрч! Хочешь орешки?

– Что за орешки? Козьи?*

– Орешки – перший сорт!

– Нет, не хочу!

– Хрч! Почему?

– Ну не орехами же мне питаться, дедочка!

– А я тебе и не предлагаю орехами питаться, ёшкин кот!

– А что же ты мне предлагаешь с ними делать, ёшкина кошка?

– Хрч! Только разгрызать! Видишь, скорлупки у них золотые, я их складываю в одну банку, а ядра изумрудные, я их складываю в другую банку. А банки я поставлю на подоконник – они там хоть три тысячи лет простоят, но не лопнут, потому что сделаны из надежного бутылочного стекла на Аремзянском заводе! Хрч! Ну так что, попробуешь орехи?

– Нет, не хочу! Орехи – хи-хи! – девичьи потехи. Ну так что, лгу я аль нет?

– Нет, не лжешь, крохотульче! Хрч! – проскрежетал зубами дедульчушка – и разгрыз последний орешек.

М-да-а-а, понапрасну старалси Иван, вах, он не выполнил условия треклятого пари и талды́*, понимаешь, не снищет дедулечкино огниво, дабы сварить кашку для братов! А ведь наш человек, яко уже было не раз расталдыкано прежде, без кашки не живет: не орехами же ему питаться! Не наша, понимаешь, еда – орехи, наша, понимаешь, – каша, однозначно! Не белки, понимаешь, чтоб грызть орехи! Ну, тут уж Ивашку нашего, понимаешь, хватил такой кондрашка, что дурашка затрясся, как Божия букашка на ветру в поле поутру (причем поле, вестимо, усыпано козьими кака... орешками):

– Ба... ба... ба... ба...

– Что затрясся, Ва... Ва... Ваняточка? – спрашивает старичек, вскакивает с табуретки – ух, ух! – как гусь с хрустальной ста... ста... статуэтки и... и... и закатывает банки закаточной машинкой «Гусь-Хрустальный УХЛ-4.2».

– Ба... ба... ба... ба...

– Ба... ба... ба... ба?..

– Ба... ба... ба... ба!..

– Что ты мне ба... ба... балакаешь, Иоганн? Что повсюду ба... ба... ба... ба... балаган? – спрашивает старикан и расставляет ба... банки на подоконнике.

– Да! Нет, я не то хотел сказать!

– А что?

– Ба... ба... ба... ба...

– Что ты мне ба... ба... ба... баешь, су... су... сумасброд? Что ты – ба... ба... банкрот? – тут дед так и воссел на табурет, как лендлорд с того, высшего, света на бутерброд.

– Да! Нет, я не то хотел сказать!

– А что?

– Ба... ба... ба... ба...

– Что ты мне ба... ба... ба... ба... балагуришь, су... су... Иванка? Что лопнули, понимаешь, ба... ба... ба... банки? – дедочка так и вскочил с табурета, как лорд с того света, пощупал банки и радостно промолвил: – Нет!

– Да! Нет, я не то хотел сказать, дедушка!

– А что?

– Из... из... из... из...

– Что, что? Что ты мне хочешь из... из... изъяснить?

– Га... га... га... га...

– Ты что, Иванушка, гусь? – дедочка так и присел на табуретку, как... как... как... как гусак на хрустальную статуэтку.

– Ага! Нет, я не то хотел сказать!

– А что?

– Га... га... га... га...

– Что: га-га-га-га?

– Га... га... га... га...

– Га... га... га... гадко? Га... га... га... гарно?