Сказ про то, как Борис Александрович за знанием ходил

– Димка уже пятую программу пишет, а разобраться, почему ты летал, не может. Так что давай, рассказывай, что вы там учудили с Акимом?

– Да я толком то не знаю. Какая-то коробочка на спине была. Из неё торчали крылья. Я ими махал. Аким говорил о каком-то модуляторе усилий, но я ничего не понял.

– Вот! Уже теплее. Надо с Акимом встретиться. Я так понимаю, что он это придумал, а ты нашёл, как этим управлять. Ты помнишь, как это делал?

– Нет. Все было как в тумане. Мало что помню. Когда летел, то всё помню. А как взлетал – нет.

– Ну, ладно. Разберёмся. Воду, которую ты принёс, передашь царю. Объяснишь ему, что принимать её надо по одной ложечке рано утром, раз в день перед едой и обратясь в сторону восходящего солнца. В тишине и одиночестве. Если правильно всё делать будет, то Знания ему придут обязательно.

– Так разве вода из реки даёт Знания?

– Нет, конечно – засмеялась Ядвига Борисовна. – Но, если верить, что она даёт знания, и к ним стремиться, то рано или поздно что-то начнёшь понимать. Властвовать и править любой может. А творить и созидать – далеко не каждый. Далее. Вот эти чертежи передашь младшему мудрецу. Это конструкция паровой повозки. Он знает, что делать и во всём разберётся. Да и царю просто и толково объяснить сумеет. Вот царь в Знания и поверит. А теперь расскажи мне ещё раз о Великом Учёном.

Они проговорили всю ночь. Перед рассветом Борис Александрович отправился в обратный путь. Поднявшись на вершину холма, за которым уже золотились маковки церквей стольного града, он оглянулся.

Первые лучи солнца нежно затронули небосвод, переливаясь на редких, пушистых облаках. Только в тёмной дали, куда свет их ещё не достиг, собирались мрачные тучи. Где-то там, за лесом, остались друзья. И где-то там совсем далеко, за тучами, за туманным горизонтом, потерялась прошлая жизнь. Новая жизнь непонятная и волнующая, и этой непонятностью завораживающая, влекла и манила, и представлялась светлой и радостной, как эти облака, с восторгом купающиеся в ласковых лучах восходящего солнца.

«А все-таки, ласточка мне улыбалась», с нежностью подумал Борис Александрович.

Часть 8. Паровая телега

Весна выдалась ранняя и дружная. Снег почти сошёл. Радуясь весеннему солнышку, птицы восторженно щебетали, играючи летая и гоняясь друг за другом. Земля, соскучившись по теплу, вбирала в себя солнечные лучи и от удовольствия этого благоухала пьянящим ароматом и отдавала жизненные соки свои деревцам да кустарникам. А те, ласково шевелясь от порывов нежного теплого ветерка, с упоительной важностью надували почки свои, которые в скорости лопнуть и распуститься намеревались.

Сидя на крылечке своего дома, Борис Александрович грелся в лучах утреннего солнышка и, жмурясь от удовольствия, вдыхал неповторимый тонкий аромат весеннего воздуха. И мысли его, словно птицы, без всякого умысла игриво водили хороводы и, что-то напевая, восторгались очередному новому витку пробуждающейся жизни.

Послышался нарастающий грохот, лязг и пыхтение. Поднявшись, Борис Александрович увидел приближающуюся паровую телегу. Обдавая окружающих паром, повозка бежала по улице, пожалуй, быстрее лошади. Из высокой трубы валил чёрный клубящийся дым. На повозке важно восседал царь. Рядом, судорожно вцепившись в руль, весь красный от напряжения, сидел первый мудрец. Следом за повозкой суетливо бежали остальные мудрецы. Со всех сторон сбегались поглазеть на эту невидаль жители стольного града.

– Стой! – что есть мочи, неожиданно заорал царь, когда повозка поравнялась с домом Бориса Александровича. – Стой, якорь тебе в дышло. Остановись, бесовское отродье!

Повозка со скрежетом и визгом встала, обдав всех паром, дегтярным запахом и копотью.

– Вы что, царя уморить захотели?! Всё разваливается! Да я вас четвертую! – разъяренно кричал царь, сползая на землю. Все кинулись к повозке, осматривая и ощупывая ее. Кто-то даже попытался заглянуть в трубу.

– Да нет, царь-батюшка, цела повозочка. Даже заклёпочки не отлетели!

– Какие, к черту, заклёпочки?! У меня внутри всё разваливается. Так растрясло, что в брюхе кишки булькать начали. Вы что, смертушки моей захотели!?

Все упали на колени. Хотя по глазам царя было видно, что не сильно он гневается. Больше строжится пытается. И просматривалась во взгляде его затаённая радость и гордость. Повозка, ведь, без лошадей катится, да еще двоих везёт!

– Почто трясучка такая? – успокаиваясь, строго спросил царь. – Что не так сделано? Отвечать!

– Батюшка наш! Так ведь дороги то нет. Их строить надобно. Мостить каменьями или песочком посыпать и укатывать. Эта проблема только сейчас возникла. Не знали мы её раньше.

– Вы всё на дороги то не сваливайте. Нету их у нас? Значит – построить надобно! Вот чтоб к пасхе и построили. А повозка, почему так трясется?