Сказ про то, как Борис Александрович за знанием ходил

– Ну, когда мальцом был, очень рыбу удить любил. Встанешь ни свет, ни заря, да и на реку. А там туман ещё. Ни зги не видать. Рыба в воде плещется, играет. В камышах шуршит живность всякая. Тишина…. Удочку забросишь, а поплавка не видно. Толи клюет, то ли нет. Только по дерготне удилища и догадываешься о поклёвке. А когда солнышко пригреет, туман подниматься и рассеиваться начинает. Вот и поплавок видать стало. А он, вдруг, раз и под воду…

– Стой! – закричал вдруг Аким. Да так, что Борис Александрович от неожиданности на пол упал. – Повтори, что ты сказал.

– Да только клевать начало… – поднимаясь, проговорил растеряно ратник.

– Нет, до этого.

– Поплавок видать стало…

– Что ты про туман сказал!?

– Солнышко пригрело – туман рассеялся.

– Вот! Вот в чем дело, дурак я стоеросовый! Солнце воздух нагревает, и он вверх подниматься начинает. А это дополнительная подъёмная сила! Усекаешь? А гуси как с озера взлетают? Они же разбегаются и при этом крылами махать начинают. Набирают скорость и взлетают. Вот как надо! А я, дурень, просто с обрыва прыгнул. И по делом мне! Лететь надо! Завтра по утру и надо лететь!!!

От возбуждения Аким сел на кровать, забыв про болячки, и размахивать руками стал, словно в полёт собрался. Глаза его горели. Борода дыбом встала. Это возбуждение передалось и Борису Александровичу. Он будь-то увидел, как гуси взлетают. Словно сам в небо подниматься стал.

– Да погодь ты, надо ещё синяки да шишки залечить. Опосля и крылами махать.

– Невозможно это! Я верю в полет! Вся деревня верит. Ядвига Борисовна ждёт этого! Не можем мы не сотворить оного, когда ясность полная присутствует.

Аким попытался встать с кровати, но не смог. Он пылающим взором уставился на Бориса Александровича, стоящего посреди избы, и сказал, как отрезал:

– Ты полетишь!

От неожиданности ратник сел на пол и тупо уставился на Акима. Холодные пальцы ужаса стали давить на горло. Вымолвить слово не смог. Даже дышать трудно стало. Разумные мысли в голове, словно инеем ледяным покрываться стали. По спине не то что мурашки побежали, а словно табун диких лошадей плясовую вдарил с гиканьем и свистом. Друзья, молча, смотрели друг на друга.

– А-а-а… – пытаясь возразить, промычал Борис Александрович, – м-м-м, а-кх, к-как я?..

– Да! Ты! – как совершенно решенное дело, воскликнул Аким. – Сложного ничего нет. Я тебе всё расскажу.

– Не-не могу я – заикаясь, пытался возразить Борис Александрович – не умею. Не знаю ничего! Да и ведь человек летать… – но, вдруг, осекся под пылающим гневным взглядом Акима.

– Ты мне эти глупости говорить брось! Когда я с обрыва летел, то понял, что не так надобно было делать. А сейчас вообще всё ясно стало. Риска почти никакого нет. Не боги горшки обжигают! Только разбежаться правильно требуется. Скажем так, с саженей сорока начать али с пятидесяти.

Борис Александрович неожиданно успокоился. А что, действительно, обычное дело, взял и полетел. Крылами только махать надобно.

– Это почто с сорока? – спокойно и делово возразил он Акиму. – Да за сорок али пятьдесят саженей я выдохнусь весь. С двадцати надобно. Гуси саженей пятнадцать, двадцать бегут. Не более.

– Сравнил! Да гусь насколько меньше тебя будет?! Ему и этого хватает. А тебе, бугаю, и пятидесяти может не хватить. Да с двадцати ты скорость не наберешь и как я с обрыва шмякнешься!

– Это как бежать!..

Они заспорили. И бегал Борис Александрович по избе, махая руками и подпрыгивая, показывая, как взлетать надобно. Порешили, что с тридцати трёх саженей самый раз будет. А крылья крепить к телу надобно по-другому. Потом подняли ещё одну проблему, а затем следующую.

И ругались, и доказывали друг другу. С таким азартом и жаром спорили, что ничего вокруг себя не замечали. Как не заметили обливающуюся слезами жену Акима. Стоящую, прижавшись к стенке, и зажавши рот двумя руками, чтоб от горя не закричать, не заголосить. И что же это мужики такие непоседливые? Один весь в шишаках и ссадинах, с перевязанной головой. Мало ему? Чудом жив остался! Так второй туда же башку свою засунуть намеревается. Когда же это кончится? Что же им надобно? Когда же они образумятся? Да и образумятся ли?..

Часть 6. Первый полёт

Перед самым восходом солнца вся деревня и стар, и млад собралась возле обрыва. Даже домашние животные пришли. Всем было интересно, чем всё кончится. Борис Александрович, собранный и деловой, с пристегнутыми крыльями, стоял готовый к полету. Рядом на табурете сидел Аким, заботливо поддерживаемый обречено вздыхающей женой и давал последние наставления.

– Ты, главное, не торопись. Крылами в такт шагам махать надобно. С каждым разом всё сильнее. А от обрыва отталкиваться будешь, так со всей мочи махать требуется. С ритма не сбейся!

Всё это они за ночь проговорили, но Аким в сотый раз это повторял. Видно было, как он волновался, словно сам лететь должен был. Борис Александрович волнения не испытывал. Такое состояние у него было, как перед битвой с басурманами. Всё определено, подготовлено. А чем всё кончится – битва покажет. И уповать возможно только на силу свою, да на везение.