Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы

— Масоны, они такие, любят сеять рознь и недоверие, — подвёл итог Юсуфов, но через некоторое время добавил: — С этими доносами, только первое время смешно, потом тошно будет.

* * *

Досмотрев запись допроса души английского… брата… до конца, великий мастер вызвал к себе нового секретаря. Тот разве что из-под земли не выпрыгнул, счастливый от своей роли — подручного при великом человеке. Великий мастер невесело усмехнулся и дал распоряжение:

— Позвони по этому телефону, — протянул секретарю номер, записанный на бумажке, — попроси дядю Моше. Скажешь ему, что викарию нужны шесть хрустальных шаров, по два дюйма, чистые. Срочно. В остальном всё как обычно.

— Слушаюсь, Феликс Казимирыч! — секретарь вытянулся по стойке смирно, разве что честь не отдал. И тут же схватился за блокнот;

Ковальчик мягко придержал его руку:

— А вот записывать это не надо. Такие задания надо держать в памяти. Телефон можешь себе записать, в отдельную книжку… Запиши, запиши! Но, на будущее, такие телефоны тоже следует хранить исключительно в памяти. И…

Дождавшись, пока новый ученик запишет телефон на отдельном листке своего блокнота, он сжёг написанную своей рукой бумажку.

— Феликс Казимирыч! — выдохнул новый ученик. — Я ж так всё не упомню!

— Дмитро, ты ведь ученик?

— Да, великий мастер!

— Вот и учись! Запомни, принеся клятву Братству, ты взял на себя обязательство учиться. Постоянно учиться! Всегда и везде. Найди курсы по мнемотехникам, в Москве есть несколько хороших, там ты научишься работать с собственной памятью. Считай, что это первое серьёзное задание для тебя.

Уходя, секретарь обернулся, видно ему потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы спросить:

— Феликс Казимирыч, у вас всё в порядке?

— У меня? Лично у меня, всё в порядке…

Секретарь ушёл, а великий мастер сел на своё обычное место и положил перед собой сцепленные ладони. Руки так и чесались вызвать к себе представителя английской ложи и выдать ему под первое число. Но нет! "Пусть сначала этот… царевич в квесте… выполнит свою часть сделки, тогда у меня на руках будут такие козыри, что англичан можно будет пинать, пинать и пинать…".

* * *

Слово данное надо выполнять, если слово царское — выполнять обязательно, а если за исполнение слова светит некоторое количество вкусных ништяков, то тут уж все боги велели исполнить обещанное. Семён тянуть время не стал и при первой же возможности поехал к Яге, просить за уже отошедшего в мир иной, но так и не упокоенного окончательно Остапа Проходько и его пленителя, якобы барона Деверё. Теодор Периклыч в этот день тоже засобирался к Яге на консультацию. Хоть и освобождённый от повинности офицера связи, он вынужден был регулярно таскаться к древней ведьме по своим лингвистическим делам. На предложение не жечь зря бензин и ехать вместе, раздражённо отмахнулся: мол, тебя там опять на пироги соблазнят, опять допоздна засидишься, а мне что делать? В результате Семён, который заехал по дороге в рыбный, за угощением для друзей, добрался до места заметно позже лингвиста и застал на ведьмином дворе замечательную картину: Избушка Яги стояла как надо, Периклыч освоил таки ключевую фразу, хотя отсутствие у дома куриных ножек до сих пор вводило его в жесточайший когнитивный диссонанс[3]. Увы, но правильно повернуть избушку это ещё не всё. У крыльца, поперёк дорожки, вольготно развалился волк, а на капоте фединой машины сидел Баюн и лениво вылизывал переднюю лапу, демонстративно выпуская время от времени пятисантиметровые когти.

Семён поставил машину подальше от Феди, вылез и тихонько свистнул. Зверьё как ветром сдуло. Уже через секунду Серый сидел глядя на царевича преданным собачьим взглядом, а кот тёрся об ноги и радостно мурчал. Приказав коту сесть рядом с волком, царевич принялся выдавать угощение: рыбку Серому, рыбку Баюну, рыбку Серому, рыбку Баюну… и не только для того, чтобы дать товарищу время добежать до крыльца. Опыт показывал, что если просто положить по кучке карасиков каждому, кот не сможет совладать со своей вороватой натурой и начнёт таскать угощение у волка. И на этой почве два дружка обязательно передерутся.

Закончив с угощением Семён зашёл в избу, где застал примечательную картину: Федя стоял привалившись спиной к стене, тяжело дыша и прижимая к груди шапку и портфель, а Славяна, вся такая уютная и домашняя, в своём обычном нарочито мешковатом спортивном костюме и фартуке, суетилась у печи. Семён засмотрелся на любимую, думая о том, что жить, конечно, надо в таком вот загородном доме, и чтобы в доме обязательно была большая русская печь, в которой можно печь такие замечательные пироги…

Мечту немилосердно прервал Федя:

— Уф-ф-ф-ф!… Как ты так с ними… Ух!…

— А ты не наезжай на них своей псионикой, — посоветовал Семён.