Сказ столетнего степняка

– Жаль! И очень больно! Во имя чего? За чуждые нам империи? Во имя двух психопатов, страдающих манией величия и стремящихся к мировому господству?

– Ты раньше ненавидел Маркса и Энгельса, а теперь как-то быстро полюбил Гитлера и Геббельса!? – съязвил я. Рифма так понравилась Салиму, что он улыбнулся.

– Я и этих не люблю! – шепотом стал оправдываться Салим. – Но пойми одно: немцы ни в чем не виноваты перед нашим народом! Не их власть уничтожила наших людей голодом! Не они репрессировали нас и вырезали весь цвет нашей нации! Практически вырезала всех выдающихся казахов и обезглавила наш народ русская власть, за которую вы воюете и готовы отдать свои жизни! Глупо по-человечески! Политическая слепота, наивность и боязнь наказания заставила вас взять в руки оружие и бросится грудью на немецкие пули с криком: «За Сталина! За Родину!» Как можно жертвовать своей жизнью за этого кровавого тирана? Как может быть нашей родиной такая кровожадная страна большевиков, беспощадно уничтожившая добрую половину нашего народа! Да и многих других народов тоже! Скажи, объясни, какой смысл в вашей, в лично твоей, войне? За кого, за что вы идете на верную смерть?

– Защищая Советский Союз, мы защищаем свою землю, свой дом! Ладно, оставим этот спор! – примирительно сказал я. – Лучше расскажи о себе. Где ты пропал все эти годы?

Салим успокоился, и посмотрев по сторонам, вкратце рассказал о своей жизни.

– После поражения Алашорды я скрывался от преследования красных в южных краях степи. Затем мы восстали против насилия советской власти. Но из центра были направлены карательные отряды, хорошо вооруженные, закаленные в боях с белогвардейцами. Мы бились несколько раз в чистом поле, и в открытом бою они разбили наши слабовооруженные, неопытные повстанческие группы. Особый урон нанесли нашей коннице тачанки – они летели и вращались как смерч, изрыгая град смертоносного свинца. Много наших крепких удальцов пали жертвами этого обстрела, не успев даже вступить в бой. Что поделаешь, мы были разбиты окончательно, и остатки наших отрядов рассыпались по всей степи. Единственное утешение – степные меткачи умудрились из старинных ружей и луков поразить несколько врагов, а я лично из трофейного бесатара – пятизарядной винтовки – убил троих красноармейцев и командира! И подался в дальние края, сменил имя, фамилию, и скрылся в туркменских Каракумах – черных песках, вместе с адайцами. Но наше сопротивление не было бессмысленным, ибо после множества таких восстаний местные власти все-таки изменили свою тактику и стали чуть сговорчивее, осторожнее в обращении с казахами.

– А как ты попал сюда?

– Добровольцем, как и ты! – съязвил Салим. – Вместе с туркменами. Под другим именем!

– Ты хоть женился? У тебя есть семья?

– Да! Двое детей – сын и дочь растут в Каракумах – черных песках.

Начали говорить о родном доме, о близких нам людях, и тут раздались выстрелы. Неподалеку началась перестрелка.

Мы крепко обнялись и простились.

Салим махнул рукой на прощание и скрылся за деревьями. Я тоже, пригнувшись, побежал назад. Иван встретил угрюмо.

– Кто это? – спросил он тихо.

– Да бывший товарищ, земляк! – солгал я. – Попал в такие переплеты, запутался совсем и вместе с генералом Власовым ушел к немцам.

– А почему ты их отпустил? Как-то предательством попахивает!

– Да ты что мелешь чепуху! – резко возразил я. – Мы ведь не совсем озверели, чтобы стрелять в бывших друзей!

– Как ты можешь назвать его другом?! Он – предатель, и точка! Надо было кокнуть!

– А что же не выстрелил? Он же был как на ладони!

– Да очень сильно хотел это сделать! Но понимал, что его хер фашист тоже держит тебя на мушке! Я не мог допустить, чтобы тебя убили!

– Ну, я так и понял! Думаю, и ты все понимаешь!

И вопросительно посмотрел на него, своего боевого друга. Так хотелось рассказать ему всю правду, но не мог. Время научило молчать.

Иван тяжело вздохнул и буркнул:

– Да ладно, хрен с ними!

Мы шли к своим. Но мысли были далеко. Я был глубоко потрясен неожиданной встречей с Салимом, и еще сильнее – тем, кем он стал! Вот так она, война, разбрасывает и перемалывает людей.

Я не мог осуждать его, не мог и понять. Лишь искренне желал, чтобы он остался живым. Мне хотелось встретиться с братьями после окончания войны в родном ауле, сесть возле пылающего очага в звездную ночь и беседовать душевно. Сердце разрывалось, я про себя молился.

…Несмотря на все испытания и трудности, наша армия начала побеждать и изгонять врага из нашей земли. Мы воевали в составе Украинского фронта, под командованием маршала Жукова. Прошли через русские города, освободили Украину и вошли в Европу.

Но всякому везению бывает конец.