Сказание о Доме Вольфингов

Солнце уже почти показалось из-за горизонта, когда на дороге начали появляться другие путники. Большинство из них шли на полевые работы, а не в город. Первым был житель Леса – высокий и худой, он шагал вслед за своим ослом, тащившим нагруженные углем корзины. Дочь угольщика – девочка семи зим от роду, ехала верхом на осле, сидя между корзин с углем и что-то лепеча про себя этим холодным утром. Ей нравились чистый свет на востоке и мягкая трава широких лугов. Она не часто выходила из-под тени больших деревьев, стеной стоявших вокруг их поселения. Божественноликий, поравнявшись с путниками, весело пожелал им доброго дня. Смуглый угольщик холодно кивнул ему, но не сказал в ответ ни слова. Девочка тоже молча осматривала юношу, пока тот проходил мимо.

Затем послышался грохот колёс телеги, а когда дорога завернула за скалу, юноша увидел подводу с четырьмя запряжёнными в неё коровами мышастого цвета. В подводе лежала молодая женщина, завернувшаяся от холода в меха. Рядом с коровами шёл её красивый и статный муж, житель Дола. Одет он был празднично: на поясе висел добрый меч, голову венчал блестящий стальной шлем, в руке лежало длинное копьё с красно-белым древком, обвитым медными лентами. Он был весел и гордился грузом своей телеги. Женщина ласково улыбалась ему из-под пурпура и меха, но, увидев Златогривого (а в Доле все знали друг друга), она обернула своё усталое, счастливое лицо к нему.

Златогривый поравнялся с телегой. Мужчина остановил медленных животных, а женщина приподнялась с подушек, чтобы поприветствовать путника. Впрочем, поднялась она лишь чуть-чуть, потому что была на сносях. Златогривый знал, к чему шло дело, и почему муж её был празднично одет, телега убрана дубовыми ветвями, а на упряжи развешаны позолоченные колокольчики и медные украшения. Дело в том, что во многих родах вошло в традицию отвозить жену в дом её отца, когда она должна родить первенца. День её возвращения в отчий дом считался большим праздником. Зная это, Златогривый крикнул:

– Приветствую тебя, Каменный Ратник! Сегодня утром сильный ветер – позаботься о своей прекрасной яблоньке! В добрый дом держишь ты свой путь, и сладким будет Наследное Вино этим вечером.

Каменный Ратник широко улыбнулся, а жена его опустила голову и покраснела. Муж произнёс:

– А сам ты, сын Старейшины, будешь сегодня с нами? Ведь твой отец точно придёт на праздник.

– Нет, – ответил Божественноликий. – Я бы очень хотел прийти, но у меня есть дела в другом месте.

– Какие дела? – спросил Каменный Ратник. – Должно быть, ты собираешься провести эту осень в городах?

Божественноликий ответил сухо:

– Нет, не собираюсь, – и уже с дружелюбной улыбкой добавил: – Не все же дороги ведут на равнину, друг.

– По какой же дороге уходишь ты? – спросила женщина.

– По самой желанной, – был ответ.

– И куда же она ведёт? – вновь спросила женщина. – Поторопись, я и так без сил, а любопытство утомит меня ещё больше, и моему мужу это совсем не понравится.

– Не расходуй свои силы, – ответил Божественноликий, – пусть любопытство не томит тебя, ибо ответ на этот вопрос неизвестен даже мне самому. Доброго пути вам и вашему ребёнку!

С этими словами юноша подошёл к телеге, поцеловал женщине руку и с добродушной улыбкой направился дальше. Каменный Ратник крикнул что-то своим коровам, они наклонили головы и потянули телегу. Юноша какое-то время слышал её грохот и позвякивание колокольчиков, а потом лишь позвякивание, уже не заглушённое скрипом осей, грохотом оглобель и шумом колёс, катящихся по дороге, но колокольчики звенели всё тише и тише и, наконец, совсем стихли за спиной у юноши.

Божественноликий подошёл к тому месту, где река поворачивала в сторону от скал, которые здесь были не такими высокими, как везде, из-за частых осыпей, случавшихся в древности. Со временем осыпавшиеся камни покрылись намытой дождями землёй и поросли травой, образовав пологий склон, ведущий к реке. Дорога пересекала это место, поднимаясь над прибрежными лугами и подступая ближе к скалам. Противоположный склон был не столь пологим, а местами становился даже крутым. Когда Божественноликий взобрался наверх, солнце уже поднялось над восточным перевалом, озолотив своими лучами луга. Юноша остановился и оглянулся назад, прикрыв глаза ладонью. В этот момент у него за спиной послышались голоса и женский смех, и Божественноликий увидел стройную, загорелую, темноволосую девушку; она карабкалась по крутому склону, цепляясь руками. Оказавшись наверху, девушка, тяжело дыша, со смехом свалилась на траву у дороги. Не переставая смеяться, она глянула вверх и увидела Златогривого, который, заметив её, остановился. Протянув к нему руки, она беспечно, хотя и немного покраснев, попросила:

– Подойди сюда, юноша, и помоги остальным забраться на холм. Они проиграли мне, а потому должны делать то, что я захочу, – таковы были условия.

Юноша подошёл к ней и поприветствовал, поцеловав её руку (у жителей Дола был такой обычай):

– Здравствуй, Долгополая! Кто там с тобой и куда это вы собрались так рано?