Сказание о Доме Вольфингов

Божественноликий отпил немного молока и вернул чашу. Девушка улыбнулась и отпила в свою очередь, а за ней отпили и остальные, и так, пока чаша не опустела. Тогда Лучница положила руку на плечо Лесомудрого, и они вдвоём повели отряд к выходу из долины. Лучезарная и Златогривый, держась за руки, следовали за ними.

Лучезарная сказала:

– Вот и настал тот день, о котором я говорила. Послушай, ведь он несёт нам разлуку, но он не будет длиннее любого из дней, и за ним последуют другие. Теперь, милый друг, я увижу тебя вновь никак не раньше апрельской ярмарки. Не сомневайся, я пойду туда с Могучеродным, захочет он того или нет. Когда мы виделись в прошлый раз, я проводила тебя, когда ты покидал наш дом, и я провожу тебя теперь, когда ты покидаешь нашу долину. Я немного пройду с тобой в горы. Как видишь, этим утром я оделась для прогулки по неровной дороге. Прошу тебя, будь мужествен, пока моя рука держит твою, ведь потом мне уже не нужно будет о чём-либо просить – у тебя достанет дел и без этого. Вернувшись к своему народу, ты должен будешь думать о воинах, а не о девах.

Юноша взглянул на неё, и его охватила тоска. Тем не менее, он серьёзно сказал:

– Ты добра, мой друг, ты всегда слишком хорошо думаешь обо мне. Но мне кажется, тебе не следует идти со мной в дикие горы, а потом возвращаться одной, если вокруг так много врагов.

– Нет, – ответила девушка, – они ещё не настолько близко, и я знаю, что Могучеродный вышел на северо-восток, где надеется встретить их отряд. Его нападение будет нам оградой.

– Прошу тебя, поверни домой на вершине перевала, не рискуй. Ты ведь знаешь: если в колодец бросить кувшин, то с первого раза он останется цел, да и с двадцатого тоже, но однажды он разобьётся, и ты поднимешь одну верёвку.

– И всё же я сделаю так, как захочу, к тому же я пройду с тобой совсем недалеко.

Путники как раз подошли к осыпи и начали взбираться на неё. Разговор прекратился, и только когда они оказались в тёмном проходе между скал, Божественноликий сказал:

– А где находится другой выход из Долины Теней? Не вверх ли по реке?

– Да, там, – ответила девушка, – других нет. Вниз по течению из воды поднимаются отвесные скалы, и река со страшным грохотом ревёт между ними. Так что ни на лодке, ни на плоту там не пройти. Вверх же по течению пройти можно, тот путь называется Дорогой войны, а этот, по которому мы идём, – Тропой мира. Впрочем, сейчас на всех дорогах война.

– Зато в сердце моём царит мир, – сказал Златогривый.

Девушка ничего не ответила, просто сильнее сжала его руку. Он ощутил её дыхание на своих щеках. Вскоре путники вышли из тени, и Златогривый увидел, что девушка покраснела. Она произнесла:

– Я одно скажу тебе, мой друг. Ты видишь меня среди воинов, среди изгоев, творящих жестокие дела. Ты слышал, как мой брат считал убитых, а я не робела при этом. Ты знаешь с моих слов, какие мысли занимали мою голову – мысли о победе в сражении. Но я не хочу, чтобы ты думал, что я сродни валькирии, женщине-воительнице. Не думай, будто у меня нет другой радости в жизни, кроме как побеждать в битвах. Милый друг, много мирных часов я провела на той траве в долине. Я сидела на скале с веретеном в руках и рассказывала детям у моих ног старинную историю, которую знаю наизусть. Ещё, бывало, я доила коров росистым летним вечером. В такое время всё стихает, слышны только журчанье воды да крики счастливых детей. Вокруг меня – родные прекрасные подруги, с которыми я выросла. Я чувствовала счастье, невзирая на все беды, ведь мы были свободны и не знали обмана. В такие часы в сердце моём и в самом деле царил покой, и мне казалось, будто мы добились всего, что нам было нужно, будто война и беды закончились, оставив нашему маленькому народу лишь мир и славные дни… А дни грядущие? Разве они не подобны этому каменистому проходу, где дует холодный ветер и грохочет быстрый поток, текущий в Серебряную долину? Здесь нет ничего благого, разве что здесь ещё дышит жизнь, да и эта тропа ведёт к отрадной долине, где царствуют мир и изобилие.