Сказание о флотоводце

— Куда ты ведешь его, Петро? — кричали они, изумленно разглядывая моряка. — Где русские?

— Один он! Видите — один, — ревниво отвечал болгарин с таким видом, словно боялся, как бы не оттащили от него моряка, ставшего теперь не то его гостем, не то пленником.

— Один! — повторили в толпе огорченно и, заметив белый флажок, свернутый в руке унтера, зашумели:

— Ты, Петро, не шути. То ж он из квартирмейстеров, вперед послан, а может — с вестями…

— С вестями! — подтвердил унтер, и как бывало на корабле, когда досаждали ему новички с вопросами, выпрямился вдруг и скомандовал: — А ну слушайте же!..

И тут же подумал, что стоя говорить неудобно, и предложил:

— Может, присядем на травке-то.

Он первый опустился на землю, и за ним в тесный круг расположились, позвякивая оружием, остальные. Старик болгарин, приведший моряка, хранил молчание; он подложил под себя камень и теперь возвышался над всеми, явно желая, чтобы все помнили о нем, приведшем сюда моряка.

— Адмирал наш Нахимов воюет на море, — начал унтер, — и шлет свой поклон всем, кто на турецкой земле чтит нашу веру и любит наше отечество, но велел передать, что города не тронет и никому ущерба не причинит. И городу Синопу как был он турецким, так и оставаться…

— Вот горе-то наше! И адмирал не за нас! — неожиданно услышал унтер горестное восклицание и поймал обращенный к нему блуждающий взгляд старика болгарина.

— Турок бьет, а нас не жалеет! — протянул кто-то в обиде.

— Братья, — понял невольную свою ошибку унтер, — не с того я говорить начал. Адмирал наш, Павел Степанович, любит вас и жалеет, но город объявить русским не властен. С турками он дерется на море, а вот подождите — очнется султан от синяков, которые Нахимов ему наставил, пойдет на нас с суши, а тут мы еще раз побьем его и вынудим: отпусти, скажем, болгар и сербов… А будет нужно — отдай нам город Синоп.

— Сколько ждать, служивый? — почтительно произнес бородатый старик в темной сербской шинели, перехваченной узким ремешком с латунной застежкой, — в одежде, которую носили еще при царе Милоше.

— Сколько — не знаю, но только Россия Сербию и Болгарию султану не отдаст! — убежденно сказал унтер.

Крестьяне молчали, собираясь с мыслями, понуро и вместе с тем утешительно.

— Что же, братья, спасибо и на том, — сказал старик болгарин, считавший, что унтер находится под его покровительством, и теперь гордившийся этим, — адмиралу низкий поклон шлем и просим передать: ждем не дождемся русских, а пойдут англичане на них войной — пусть за нами корабль шлет, пойдем и мы за русскую землю воевать!

— Того не будет, Петро! — оборвали старика. — Далеко до нас англичанину.

— Далеко или близко, а англичанин везде… В вилайете у нас советником — человек от английского консула, а, слыхать, на «Таифе» командиром англичанин служит. Передай адмиралу также, что, если грянет война, пришлет Сербия свой военный корабль Севастополю в помощь. Один я об этом корабле знаю…

— Уже готов этот корабль. В бухте Которской он, слыхал я! — тихо и уверенно, как о чем-то давно известном, но подлежащем тайне сказал старик серб.

— Неужели верно? — простодушно удивился унтер. — Как же пройдет сюда, на Черное море? Или ночами? И есть разве у сербов военные корабли? Неужели турки не отнимут?

— Купецкий корабль! — пояснил Петро. — Понимать надо. А только снаряжен для боя. Что же до турок, не знаешь ты, служивый, что на Балканах творится. Думаешь., взяли турки власть, так и деться некуда?.. А Зету[2] никто еще не полонил, не было такого и истории.

— Ты что делаешь сам-то? — спросил унтер, пристально и как-то по-новому присматриваясь к старику, словно только сейчас заметив всю необычность его поведения: ни пастух, ни воин, не понять — кто, и откуда столько знает?

— Учитель он! — сказали унтеру. — А делать умеет все, может дом построить, может священника заменить.

Увидев, что унтер напряженно молчит, силясь понять, что же за человек перед ним и как это можно непосвященному попа заменять, люди неторопливо стали пояснять, чередуясь в рассказе, как бы помогая друг другу, а иногда и в один голос:

— Священников много по Сербии ходит без дела.

Семинарии окончат и… в плотники. А то и в портные! — говорили они. Когда потребуется подешевле пошить одежу или починить крышу, решают: «Надо кликнуть попа!» Из попов иной стесняется, иной привычен. Мужчин много у них лишних, служивых да бездомных. Раньше в янычары мальчиков отсылали, теперь на работу в порты шлют. Так и Петро. Кем не был, где не бывал… В России есть, слыхать, «казаки-бродники», что кочуют по степям, вот и Петро наш такой!

— А сейчас где? — поинтересовался унтер.

— В Варне. С болгарами живет. У турок кого не найдешь, служивый, — и черкесов, и некрасовских казаков[3], и греков…

— Родом-то?..

Унтер все еще недопонимал, как же оказался Петро здесь. Бродягой не назовешь, и на все руки мастер, а все же откуда такой? В России как будто только беглые из крепостных — люди такой странной судьбы.