Сказание о господе Раме

Придя в себя и немного поразмыслив, он, однако, осмелился продолжить: “Мать! Разве я не сын тебе? Что плохого в том, если сын понесет на своих плечах свою собственную мать? Какие дурные последствия могут ожидать его в этом случае?” Хануман настаивал, подкрепляя свою идею новыми доводами. Сита в ответ возразила ему: “Хануман! Несомненно, для нас с тобою чувства матери и сына реальны и естественны, но, вообрази, что могут подумать все остальные? Мы обязаны принимать это во внимание. Своими поступками мы должны показывать идеальный пример всему человечеству. Непозволительно навлекать на себя осуждение и презрение простых смертных и выставлять себя на посмешище; ни у одного живого существа не должно возникнуть повода указать на нас пальцем! А кроме всего прочего, наши действия должны приносить удовлетворение в первую очередь нам самим! Когда я заранее знаю, что мое действие не принесет мне удовлетворения, я никогда не решусь совершить его! Даже если речь пойдет о моей жизни и смерти, я не приму ничью помощь!

“Не забывай и еще об одном, Хануман: мой Рама призван уничтожить этого низкого демона, терзающего меня; Он - единственное существо, несущее бремя ответственности за это деяние. Он должен сам придти сюда, на эту Ланку, убить этого Равану и увести отсюда эту Ситу, держа ее руку в своей, то есть явить миру знаки истинного геройства, которые Он несет в себе, продемонстрировать подлинную доблесть и отвагу. Вспомни, как вел себя Равана: он явился как вор, прикрывшись фальшивой личиной, и украл меня у моего Господина. Но Рама - воплощение Справедливости, Он строго соблюдает законы праведного поведения. Он верен своему слову. Если по миру разлетится весть, что Рама послал обезьяну, чтобы она тайком от Раваны освободила и унесла Ситу, Он счел бы это позором, порочащим его честь. Бегство отсюда тем способом, на котором ты настаиваешь, было бы равносильно предательству! Не следует опускаться до тайных уловок и пользоваться окольными путями. Мы обязаны беречь безупречное Имя Рамы как собственное дыхание. Его добрая слава - божество, которому поклоняются наши сердца. Наш долг - сохранить ее чистоту в мыслях, словах и делах. Поэтому твое предложение и не принесло мне радости.” Хануман восхищался ее непоколебимой добродетелью, стойкой приверженностью Стопам Своего Господина и возвышенностью идеалов, которые она проповедовала. Он превозносил ее всей душою и, как сокровища, складывал ее слова в своем сердце, чтобы в будущем черпать в них вдохновение. Он проговорил: “Мать! Прости меня! Только потому, что мои глаза увидели твои страдания и муки одиночества, терзающие тебя и Раму, решился я высказать эту идею, горя желанием, как можно скорее, унести тебя отсюда к Лотосным Стопам Твоего Господина. Прости мне мою ошибку”, - Хануман вновь и вновь припадал к ногам Ситы в порыве раскаяния.

Чтобы успокоить и отвлечь его. Сита принялась расспрашивать Ханумана о благополучии Рамы и Лакшманы, о том, как проходит их суровая лесная жизнь. Она отвечала сама себе: “Впрочем, к чему беспокоиться о них? Они способны выдержать любые трудности и испытания. У них хватает мужества, чтобы перенести разлуку с женщиной. Женщина всегда страдает сильнее, ибо для нее не может быть ничего ужаснее, чем жизнь в разлуке со своим Повелителем.” Хануман ответил ей: “Мать! Конечно, не стоит сильно тревожиться о благополучии Рамы и Лакшманы; однако их нельзя сравнивать с простыми смертными - это было бы неправильно. Увы, я знаю о том, что Раму ни на миг не покидает горестная мысль о разлуке с тобой! Он не чувствует ни голода, ни жажды! Он не притрагивается к питью и пище и лишь благодаря неусыпной заботе и любви Лакшманы выпивает глоток воды или съедает маленький кусочек плода. Я не помню, чтобы Рама хоть раз по собственной воле пригубил чашу с водой! Ты не должна думать, что они забыли тебя и хотя бы на секунду могут примириться с разлукой с тобой!

“Лакшмана проводит все свои дни, не спуская глаз с Рамы; он бережет его, как зеницу ока; он - дыхание Дыхания Рамы; он преисполнен скорби от разлуки с тобой и состраданием к горю брата; Лакшмана превратился в нерушимую скалу, равнодушную ко всему, что не касается Рамы. Он - неисчерпаемый источник мужества и стойкости. Вот уже десять месяцев, как он полностью отказался от сна и пищи!”

Когда Хануман описывал Сите то трагическое состояние, в котором находятся братья. Сита реагировала на его слова, как если бы она была на самом деле потрясена безграничной любовью и привязанностью Рамы. Она повторяла снова и снова: “Да! Ты все говоришь мне о том, как страдают мужчины; откуда тебе знать, как может страдать женщина? Разве способен ты оценить всю глубину ее горя?” Сита делала вид, что не верит словам Ханумана. Она наблюдала за Хануманом, восхищаясь его силой и мудростью; ее память озарялась восторгом и радостью, когда она представляла себе встречу Ханумана с Рамой и их дружбу, навеки скрепленную узами любви и преданности. Она обрела наконец твердую веру в Ханумана и в святость его миссии.