Сказание о граде Ново-Китеже. Роман приключений

- Запаздывает что-то мой дружок! Виктор Дмитриевич, вы уж простите нас великодушно за бесцеремонность: мы с Федором Тарасовичем Птухой договорились у вас встретиться.

- А, мичман! Летал он со мной на Балашиху. Перевозил взрывчатку. И в этот рейс летит.

- Ну да. Он-то мне и посоветовал обратиться к вам.

- А где вы с ним познакомились?

- На Халхин-Голе. Он тоже там порох нюхал.

- А я и не знал! - весело воскликнул летчик. - Ну и счастливый сегодня день. Собирается боевое братство! Он тоже пограничник?

- Нет, он бывший мичман Тихоокеанского флота. Так сказать, пенитель моря! По специальности минер-торпедист. А познакомился я с ним в Баян-Бурде, в полевом хирургическом госпитале.

- Подорвался?

- Не то чтобы подорвался, а руку себе покалечил. Помните единственный понтонный мост японцев через Халхин-Гол? В июле, во время большого наступления противника, мост этот мы взорвали. Для этой операции прислали минеров Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Мичман в чем-то чуток просчитался, и ему доской, как топором, отрубило два пальца левой руки. - Капитан поднял левую руку и показал, какие пальцы оторвало мичману. - В Баян-Бурде, в госпитале, он закатил такой скандальчик, что я невольно обратил на него внимание. Врач ему говорит: «В Читу вас завтра эвакуируем. Вы теперь к строю негодны, у вас двух пальцев недочет». Эх, как взвился мичман! «Для моего минерского дела, говорит, и трех пальцев хватит! Перевяжите меня поскорее, и я пойду. Мне в команду спешно нужно. У нас сегодня сапоги выдают».

- Выписали? - заинтересованно спросил Косаговский.

- Нет, конечно. Но и в Читу не отправили. Два раза, когда транспорты формировались, он прятался. Махнули на него рукой! Койки наши в юрте рядом стояли, а на госпитальных койках соседи, сами, поди, знаете, либо надоедают друг другу до чертиков, либо дружбу заводят. Вот мы и подружились с Федором. Хороший мужик!

- А теперь он снова, на взрывной работе?

- Снова. «Не могу, говорит, бросить свое веселое ремесло».

- Вот именно «веселое»! - подхватил Косаговский. - Вы заметили, Степан Васильевич, что люди опасных профессий всегда влюблены в свою работу. Возьмите водолазов, верхолазов, шахтеров…

- Летчиков! - подмигнул Ратных.

- А какая у меня опасность? - искренне удивился летчик. - Обыкновенный воздушный ломовик.

Сережа принес из кухни чайник.

Наливая капитану крепкий коричневый чай, Косаговский застенчиво улыбнулся:

- Правда, в нашей работе всякое бывает. Авиация у нас легкомоторная, местного значения и специального назначения. А это значит, в любую щель обязаны пролезть и на пятачке приземлиться.

- Значит, и вынужденные посадки бывают, и аварии, и блуждания по дикой тайге?

- Вообще-то бывают, но очень редко. Вот у меня случай был. Летел я по незнакомой трассе, над сопками, и хвост самолета зацепился за стланик на вершине сопки. С этим украшением я и прилетел на аэродром. Знаете, как мне влетело за это от начальника отряда? Легче на вынужденную идти!

Виктор откинул со лба волосы и засмеялся, по-ребячьи сморщив нос.

В передней раздался звонок.

- Это Птуха, - сказал капитан.

Сережа помчался открывать.

3

Дверь в переднюю Сережа не закрыл, и видно было, что вошел человек в черном клеенчатом реглане 'мичманке с узеньким нахимовским козырьком, сухой, мускулистый, подобранный и до краев налитый веселой, звонкой силой. Были в нем та подтянутость и щеголеватая точность, тот необъяснимый флотский шик, который свойствен только военным морякам.

Сережа замер от восторга. Восторг его дошел до предела, когда Птуха снял реглан, а под ним оказался морской китель с якорьками на золотых пуговицах и со значком торпедиста на рукаве - красной морской торпедой в золотом круге. Не смог моряк - духу не хватило - сменить китель, реглан, мичманку, пусть без «краба» и без кокарды, на ничем не примечательные пиджак и кепку, не смог спороть доблестный значок торпедиста.

Достаточно и того, что спорол он четыре мичманских галуна, следы которых еще видны были на рукавах. Блестя цыганскими, с синеватыми белками глазами, он спрашивал Сережу с напускной строгостью:

- Штык-болт крепить умеешь?

- Не умею, - смущенно сопанул носом Сережа.

- А рифовый узел вязать можешь?

- Не могу. Научите?

- Об чем речь? Обязательно!

Войдя в комнату, мичман обратился к Косаговскому:

- Извините, Виктор Дмитриевич, что незваный пришел, да еще и товарищу капитану ваш адрес дал.

- Не извиняйтесь, Федор Тарасович. Хорошо сделали, что пришли. И с товарищем капитаном был рад познакомиться. Вы, оказывается, тоже халхинголец?

- Так точно! И вы там дрались? - Он посмотрел на стаканы с чаем и сокрушенно вздохнул. - Боевые товарищи при встрече пьют чай! Ну и ну! Просто кошмар! Одну минуточку! - Он вышел в переднюю, покопался в кармане реглана и, вернувшись, поставил на стол бутылку. - Вот. Одесский коньяк, сестренка прислала. Где - у вас штопор, Виктор Дмитриевич?

- Вы одессит? - спросил Косаговский.