Сказание о граде Ново-Китеже. Роман

Прячась в темноте, Колдунов крикнул что то по монгольски Никто из его соратников не шевельнулся Он крикнул снова, громче, злее. А поручик, судя по звуку, ударил автоматом оставшегося в живых чахара. Тот взвизгну злобно и только после второго удара пополз к горевшему на полу факелу. Понятно стало, что Колдунов приказал погасить факел. Чахар дополз до ярко горевших свечей и чуть приподнялся, потянувшись к факелу В тот же миг ударили три автомата. Чахар повалился на бок, поджал к животу колени и затих навсегда. Но упал он на факел.

Стало темно и тихо Звонко булькали где-то капли, да чихал Женька. Его горло царапал кислый и горький запах сгоревшего пороха.

- Эй, вы, кидайте свои машинки. Пустой номер тащите! - крикнул весело мичман.

Ему не ответили, но послышалось внизу перешептывание и шорох. Капитан послушал, подождал и шепнул мичману:

- Федор Тарасович, зажигайте свечу.

- А они из темноты по свету!

- Но ведь должны мы видеть, что они будут делать. В темноте сбежать могут. Колдунова упустим.

- В темноте они могут и в церковный подвал пробраться, - тревожно сказал Косаговский.

Но свечу зажигать не понадобилось. Свет проник в галерею с неожиданной стороны, оттуда, где был церковный подвал. Капитан вскрикнул. В галерею вошел Митьша Кудреванко. Он нес перед собой в вытянутых руках колодку сорокоустой свечи. Пламя освещало его спокойное лицо, неулыбчивые глаза и курносый нос-двустволку. Не спеша, осторожно, чтобы не погасить, поставил он свечу на высокий камень и попятился к обвалу из камней и песка. Но спрятаться за обвал не успел. Застучали длинными очередями два автомата и ручной пулемет. Митьша медленно повернулся и упал. С головы его свалилась вислоухая шапка. Птуха сорвался с верхней галереи, подбежал к Митьше и обнял его, закрыв собою от вражеских пуль. Капитан и летчик открыли огонь по братчикам, а те, к счастью для Птухи, сосредоточили огонь на Митьшиной свече. Им нужна была спасительная темнота. И пули их сбили свечу. Она погасла. В темноте послышались быстрые убегающие шаги.

- Уходят! - крикнул Ратных, полез в темноте вниз, сорвался, упал и выругался. Потом зачиркал кресалом и зажег свечу.

Братчиков не было. Птуха стоял, прижав к груди окровавленного Митыну, и повторял жалобно:

- Вот что наделали, гады!.. Вот что наделали!..

- Несите его в подвал. Перевязать надо! - крикнул сердито капитан. - Обмякли, как баба!

- Ребенок же, - горько сказал мичман и пошел в темноту.

- Виктор Дмитриевич, а мы с вами в погоню… Пошли!

Ответить Виктор не успел. Рядом раздался болезненный визг. Это Женька, забытый наверху, спрыгнул неудачно и ушибся.

- Женька! Ты-то нам и нужен, - обрадовался капитан. Он схватил оброненную Колдуновым кепку и сунул ее к носу собаки. - Нюхай! След!

Женька обнюхал кепку и повел уверенно, не отрывая носа от земли. Капитан и летчик шли за ним со свечами.

В глубине темных коридоров раскатился вдруг бешеный крик злобы и отчаяния. Его оборвали пистолетные выстрелы, три, один за другим. Им ответила автоматная очередь.

- Передрались! - остановившись, сказал капитан. - Князь решил вывести Колдунова из игры. - И закричал умоляюще: - Женька, милый, скорее! Бегом!

Женька понял, что надо торопиться. Он побежал, уверенно поворачивая на разветвлениях. В длинном коридоре пес рванулся в боковой ход и пропал в нем. Ратных и Косаговский, пригнувшись, полезли вслед за собакой в каменную дыру.

Колдунов стоял в каменном тупике у стены. Оскаленный, с дикими налитыми глазами, он рычал освирепевшим волком.

Князь Тулубахов и Остафий, любимец Колдунова, предали его. Они загнали его в каменный тупик. Пусть советские разделываются с их атаманом, а они за это время успеют далеко уйти.

Едва капитан и летчик распрямили спины под сводами пещеры, Колдунов выстрелил из пистолета. Но в темноте промахнулся.

- Ну погоди, язви тебя! - с холодным бешенством выкрикнул капитан и шепнул Виктору: - Держите его под огнем, положите и не давайте вставать.

Косаговский провел веером пуль над головой Колдунова, и тот пригнулся, потом пропал, лег. Ратных сунул свою свечу в каменную щель и пополз. Колдунова он увидел неожиданно. Братчик сидел за камнем, прижавшись к стене. Оба вскочили одновременно. Теперь решало, кто выстрелит первым. Первым нажал курок братчик. Но пуля его ушла в потолок. На руке Колдунова, вцепившись в нее клыками, повис Женька. Капитан выбил стволом автомата пистолет из рук братчика и ногой отбросил назад.

- Фу, фу! - приказал Косаговский псу. - Назад!

Пес выпустил руку Колдунова и подбежал к летчику.

- Дорогая ты моя псина, - погладил Виктор, собаку. - Цены тебе нет!

А Женька, беззаветно преданный и храбрый, сидел столбиком, весело скалясь и виляя хвостом.

- Вы были правы, господин императорский полковник, - поднял капитан на Колдунова беспощадные глаза. - Игра наша затянулась. А вот и конец. Ставок больше нет. Игра окончена!

Колдунов, опустив голову, мелко дрожал всем телом. И вдруг закричал на одной страшной ноте, высокой и хриплой, закричал последнее:

- Проклятые!.. Ненавижу вас!.. Ненавижу!..