Сказание о пятнадцати гетманах (СИ)

Согласно малороссийским летописям («Лiтопис» Самуила Величко и «Самовидец»), а также свидетельству очевидцев, Пожарский и, будучи пленен, не изменил своему буйному нраву. Представ перед ханом, он обругал его матерной бранью и плюнул ему в лицо, за что и был тут же обезглавлен. Правда, московский толмач Фролов, присутствовавший при казни Пожарского, сообщил другую причину ханского гнева на князя – за его поход на Азов несколько лет назад. Об этом же позднее рассказал князю Трубецкому и сотник Нежинского полка Забела, присутствовавший при казни Пожарского, «хан росспрашивал окольничего князя Семена Романовича про татарский побой, а какой побой, того неведомо, и околничей де князь Семен Романович хану говорил противно и изменнику Ивашку Выговскому измену иво выговаривал при хане ж. И за то де хан околничего князя Семена Романовича велел перед собою стять.» Князю Львову была сохранена жизнь, но, спустя несколько недель, он умер от болезни. Вместе с князем Пожарским хан в ярости приказал изрубить и других знатных пленников. В числе их, якобы, был сын знаменитого Прокопия Ляпунова, Лев, Е.А.Бутурлин и несколько полковников, а всего 249 человек.

Пожарский явил себя настоящим великорусским народным богатырем. Народная память оценила это и передала его подвиг потомству в песне.

За рекою, переправою, за деревнею Сосновкою,

Под Конотопом под городом, под стеною белокаменной,

На лугах, лугах зеленых,

Тут стоят полки царские,

Все волки государевы,

Да и роты были дворянские.

А издалеча, из чиста поля,

Из того ли из раздолья широкого,

Кабы черные вороны табуном табунилися, –

Собирались, съезжались калмыки со башкирцами,

Напущалися татарове на полки государевы;

Они спрашивают татарове

Из полков государевых себе сопротивника.

А из полку государева сопротивника

Не выбрали ни из стрельцов, ни из солдат молодцов.

Втапоры выезжал Пожарский князь, –

Князь Семен Романович,

Он боярин большой словет, Пожарской князь, –

Выезжал он на вылазку

Сопрогив татарина и злодея наездника:

А татарин у себя держал в руках копье острое,

А славной Пожарской князь

Одну саблю острую во рученьке правыя.

Как два ясные сокола в чистом поле слеталися,

А съезжались в чистом поле

Пожарской боярин с татарином.

Помогай Бог князю Семену Романовичу Пожарскому –

Своей саблей острою он отводил острое копье татарское,

И срубил ему голову, что татарину наезднику,

А завыли злы татарове поганые:

Убил у них наездника, что ни славнаго татарина.

А злы татарове крымские, они злы, да лукавые,

Подстрелили добра коня у Семена Пожарского,

Падает окорачь его доброй конь.

Воскричит Пожарской князь во полки государевы:

«А и вы солдаты новобранные, вы стрельцы государевы.

Подведите мне добра коня, увезите Пожарского;

Увезите во полки государевы».

Злы татарове крымские, они злы да лукавые,

А металися грудою, полонили князя Пожарского,

Увезли его во свои степи крымския

К своему хану крымскому – деревенской шишиморе.

Его стал он допрашивать:

«А и гой еси, Пожарской князь,

Князь Семен Романович!

Послужи ты мне верою, да ты верою-правдою,

Заочью неизменою;

Еще как ты царю служил, да царю своему белому,

А и так-то ты мне служи, самому хану крымскому, –

Я ведь буду тебя жаловать златом и серебром

Да и женки прелестными, и душами красными девицами».

Отвечает Пожарской князь самому хану крымскому:

«А и гой еси крымской хан – деревенской шишимора!

Я бы рад тебе служить, самому хану крымскому,

Кабы не скованы мои резвы ноги,

Да не связаны были руки во чембуры шелковые,

Кабы мне сабелька острая!

Послужил бы тебе верою на твоей буйной голове,

Я срубил бы тебе буйну голову!»

Вскричит тут крымской хан – деревенской шишимора:

«А и вы, татары поганые!

Увезите Пожарского на горы высокие, срубите ему голову,

Изрубите его бело тело во части во мелкия,

Разбросайте Пожарскаго по далече чисту полю».

Кабы черные вороны закричали, загайкали, –

Ухватили татарове князя Семена Пожарскаго.

Повезли его татарове они на гору высокую,

Сказнили татарове князя Семена Пожарскаго,

Отрубили буйну голову,

Изсекли бело тело во части во мелкия,

Разбросали Пожарского по далече чисту полю;

Они сами уехали к самому хану крымскому.

Они день, другой нейдут, никто не проведает.

А из полку было государевы казаки двое выбрались,

Эти двое казаки молодцы,

Они на гору пешком пошли,

И взошли ту-то на гору высокую,

И увидели те молодцы: – то ведь тело Пожарскаго:

Голова его по себе лежит, руки, ноги разбросаны,

А его бело тело во части изрублено

И разбросано по раздолью широкому,

Эти казаки молодцы его тело собрали

Да в одно место складывали;

Они сняли с себя липовый луб,

Да и тут положили его,

Увязали липовый луб накрепко,

Понесли его, Пожарскаго, к Конотопу ко городу.

В Конотопе городе пригодился там епископ быть.

Собирал он, епископ, попов и дьяконов

И церковныих причетников,

И тем казакам, удалым молодцам,

Приказал обмыть тело Пожарскаго.

И склали его тело бело в домовище дубовое,

И покрыли тою крышкою белодубовою;

А и тут люди дивовалися,

Что его тело в место сросталося.

Отпевавши надлежащее погребение,

Бело тело его погребли во сыру землю,

И пропели петье вечное

Тому князю Пожарскому.