Сказание о Рокоссовском

Василий Зверев взялся за инструменты. Теперь он не обращал внимания на близкие разрывы мин, на осколки, на пули. Все это уже не имело для него значения. Знал одно: он должен отремонтировать катер или умереть.

И он отремонтировал катер. Снова заревел мотор, снова Василий потянул плоты с десантниками на западный берег Одера.

Бой продолжался.

* * *

Минометный расчет Тихона Ивановича Неклюдова одним из первых форсировал Ост-Одер и занял огневые позиции на дамбе. Проносились над головой мины и шлепались рядом на болотистой пойме. От пулеметных очередей и осколков вскипала холодная гладь реки. Предстояло под огнем врага форсировать еще один рукав Одера и выйти на его западный берег.

Командир расчета Тихон Неклюдов стоял у своего миномета. С ним он прошел сквозь огонь и дым многих сражений.

Остался последний рубеж, последняя река. За нею была долгожданная, выстраданная, добытая в жестоких боях победа.

И вот здесь, на дамбе, между двумя рукавами Одера, погиб Тихон Неклюдов. Пал, сраженный осколком, у своего миномета,

Когда утих обстрел, товарищи перевезли тело погибшего командира расчета на восточный берег реки.

— Все же будет ближе к России, — сказал старшина роты, выбирая место для могилы. Сняв пилотки, опустили бойцы в могилу тело товарища.

А на переправе продолжался бой. Гремели орудия, минометы, в воздухе проносились штурмовики. Словно вся мощь нашего оружия отдавала салют павшему воину-герою.

Ушли войска на запад, к Эльбе. Осталась на берегу Одера могила. Отсюда, с пологого холма, видна широко, на многие километры, раскинувшаяся река, зеленые луга, чужой город на горизонте.

Могила простая, солдатская. Небольшой холмик порыжевшей от солнца земли, аккуратно обложенный ровными квадратиками дерна. Букет цветов, уже увядших, но сохранивших еще печальную, трогательную прелесть.

Над могилой надпись:

«Здесь похоронен минометчик Тихон Иванович Неклюдов, кавалер орденов Славы III степени, Отечественной войны I степени и медали «За отвагу».

Вечная слава герою, павшему в бою за свободу и независимость нашей Родины!» 

Подойдет боец. Прочтет надпись, посмотрит на реку, где исковерканными громадами свисают в воду пролеты моста, на луга с черными пятнами недавних разрывов, вспомнит отшумевшие бои, дальние походы...

Снимет боец пилотку, поправит на могиле смытый дождем кусок дерна и пойдет своей дорогой, унося в душе память и благодарность к незнакомому, но близкому и родному человеку, навсегда оставшемуся в чужой земле вдали от Родины, за которую он отдал свою жизнь.

* * *

76-миллиметровая пушка под номером 520 прибыла с Урала на Западный фронт осенью сорок первого года. Везли ее на открытой железнодорожной платформе, и осенний, как водится, косой и холодный дождь щедро хлестал по темно-зеленому продолговатому ее туловищу.

Разгружали железнодорожный состав, на котором привезли пушку, ночью на платформе Московской окружной железной дороги, в темноте, под неистовый лай зениток и всплески прожекторов — был очередной налет гитлеровской авиации.

И покатилась пушка по темному Волоколамскому шоссе на фронт, на передовую.

К генералу Рокоссовскому!

Первым командиром пушки был сержант Федор Зимин. С уважением смотрел он на новенькую пушку, по- хозяйски охаживал ее со всех сторон:

— Повоюем, пушечка-душечка!

Но недолго пришлось расчету любоваться своей «уралочкой».

...Шесть средних фашистских танков внезапно подошли к нашей батарее с тыла.

Командир приказал:

— Развернуть орудие! Приготовиться!

Вражеские танки были уже на расстоянии пятидесяти метров, когда наводчик Слюсарь по команде командира сделал первый выстрел. За ним последовал второй, третий... Меткие, точные, в цель! Два вражеских танка завертелись на месте, запылали. Остальные повернули назад.

Так начался боевой путь пушки номер 520.

Много работы было у «уралочки». Расчет орудия бил по открытым и закрытым целям, разрушал мосты, дороги, переправы, уничтожал дзоты, технику, обозы врага и его живую силу. Но и сам терял своих людей — одного за другим. Навечно записаны в историю полка имена артиллеристов, воевавших в расчете орудия.

На многих участках Западного, а потом 2-го Белорусского фронтов побывала пушка номер 520. Многие сотни километров прошло орудие на запад, сметая гитлеровцев с лица земли.

Весной сорок пятого года пушку номер 520 можно было видеть на берегу Одера. Подойди почти вплотную к опушке леса и не заметишь, что в двух шагах, искусно замаскированные, стоят 76-миллиметровые орудия.

Одно из них, щедро смазанное, вычищенное, заботливо окопанное, имело такой вид, словно недавно выпущено с завода. Но вглядишься внимательней и заметишь: вот заплата на щите, вот одна вмятина, вторая...

Орудие номер 520.

Молодые артиллеристы были в расчете пушки: и наводчик ефрейтор Иван Сидоров, и заряжающий рядовой Андрей Пасенко... Но остался в строю и старый артиллерийский мастер сержант Иван Тимофеевич Подболотов. С московской осени заботливо ухаживает он за орудиями батареи.

— Жива еще старушка, Иван Тимофеевич?

— Жива! — И Подболотов любовно похлопал пушку по израненному щитку. — До победы дотянет!