Сказание о „Сибирякове”

В полдень "Сибиряков" изменил курс и пошел почти прямо на север. Качарава знал, что скоро появятся очертания группы скалистых островов. Если идти мимо них на восток, попадешь в пролив Вилькицкого, а дальше в море Лаптевых. Туда и двигался караван, о котором сообщили в порту. "Сибирякову" же предстояло огибать Северную Землю с запада, делая остановки на островах.

В пакете, который командир вскрыл в море, было точное указание. "Сибирякову" предписывалось зайти на мыс Оловянный, потом на остров Домашний, а затем следовать на самую дальнюю оконечность Северной Земли - мыс Арктический, где останется со своей группой Золотов.

Правда, учитывалась сложность задания. Ниже говорилось: "В том случае, если из-за ледовой обстановки высадка на мыс Арктический окажется невозможной, идти на остров Визе и полярную станцию высаживать там".

"Да, нужны, очень нужны сейчас эти новые станции", - подумал Качарава.

Выйдя на мостик, он стал внимательно вглядываться в даль. Над чистой гладью моря, точно призрак, возник силуэт айсберга, вернее - это была большая торосистая льдина, а за ней едва заметные темные полоски.

- Белуха, Центральный, Продолговатый, - сказал командир поднявшемуся на мостик вахтенному помощнику Иванову.

Тот взял было в руки бинокль, но тут же, рассмеявшись, опустил его.

- Глядите, Анатолий Алексеевич, на палубе-то какое веселье.

Качарава увидел собравшихся в круг матросов. В середине лихо отбивал чечетку белокурый крепыш старшина Мошаев. Танцевал он здорово, от души, выделывая ногами замысловатые коленца. Одна рука была на отлете, другую он то и дело подносил к своим рыжим усам, лукаво подмигивая товарищам.

- Ну и хорошо, когда весело. Значит, настроение у ребят бодрое, - сказал Качарава, - а что еще нужно?

Иванов кивнул головой.

- Это еще у них такое настроение перед обедом, товарищ командир. А потом сейчас им по стопочке дадут. Тоже причина поплясать.

Словно в подтверждение мыслей штурмана, раздался знакомый напев корабельной рынды[12]: обед. Миг - и палуба опустела. С наблюдательного мостика спустились сигнальщики Иван Синьковский и Александр Новиков, а на их место встал старшина Иван Алексеев: подменил товарищей на время обеда.

- И вам бы пора на обед, Анатолий Алексеевич, а я здесь побуду, - сказал Иванов. - Вроде все спокойно.

- Что ж, пожалуй, пойду...

В этот миг раздался громкий голос старшины Алексеева:

- Слева впереди по курсу на горизонте вижу дым.

Сообщение слышали и на палубе, оно быстро облетело ледокол. Встречи в открытом море не так уж часты на Севере, и поэтому все спешили наверх.

"Дым на горизонте!" - об этом буквально через несколько секунд знали уже и в кают-компании, и на камбузе, и в кубриках, и в машинном отделении.

- Запросите, что за судно! - приказал Качарава радисту.

Восьмые сутки

ВАВИЛОВ провел дегтем на доске еще одну жирную черту и сосчитал: восемь. Восемь полярных суток, изматывающих своим однообразием, томился он на пустынном .скалистом островке, затерянном в Карском море. Сегодня первое сентября. Воображение перенесло его в тихую комнату на тихой улице.

Утро. На комоде тикает будильник. Дочурка Женечка торопит маму: "Скорее!" Ведь сегодня она первый раз идет в школу. Женя, наверное, спросила про папу. Ей очень хотелось, чтобы он посмотрел на ее пышный бант. Слова девочки больно ранят сердце Анны.

Павел грустно улыбнулся. Жена проводит дочку в класс, затем придет домой и пригорюнится. Ведь, поди, сообщили уже, что муж погиб.

Вавилов взял ведро и пошел к своим водоемам - широким камням с выбоинами. После дождей в них скапливалась влага. Топором он увеличил углубления. В первом камне лунка была полна. Вода чистая и прозрачная, как в роднике. Павел наклонился и увидел свое отражение. На него глядело чужое лицо, обросшее густой щетиной. Щеки ввалились, глаза спрятались в глубоких почерневших глазницах. Только орлиный нос был его, Вавилова. "Поди, не узнали бы меня сейчас", - Павел в сердцах сгреб широкой ладонью воду в ведро. Изображение исчезло. Он понуро побрел к другому камню.

Все эти дни Вавилов жил надеждой на скорое спасение. Ведь должны же искать сибиряковцев! В этом он не сомневался. И все же мучило сомнение: придет ли кому-нибудь в голову невероятная мысль искать пострадавших на этой дикой, заброшенной скале? К тому же на авиацию рассчитывать не приходилось: погода стояла пасмурная, низкие облака надолго спрятали островок от глаз летчиков. Только с моря можно ждать помощи! Но море попрежнему пустынно, лишь изредка покажется из воды лакированная голова отбившейся от стада нерпы, пошевелит усами, пофырчит, потаращит круглые глаза и скроется. И опять тихо вокруг. Разве что где-то в стороне послышатся гортанные крики казарки да простонет плаксивым голосом полярный разбойник - поморник.