Сказание о Старом Урале

– Обязательно погляди, кому вольность даруешь. Должна и она тебя отблагодарить.

Игуменья поднялась с кресла и, отворив дверь, сказала:

– Входи, боярыня.

Наклонившись, вошла статная женщина в темной ферязи. Она низко поклонилась гостю, а когда выпрямилась, Семен ахнул. Перед ним стояла Анна Орешникова в своем прежнем облике, будто и не прошло семи лет со дня их последнего расставания.

– Признали друг друга? – спросила игуменья и тихо вышла из покоя. Анна Орешникова и Семен Строганов остались вдвоем, с глазу на глаз.

– Дозволь мне, Семен Иоаникиевич, к тебе на Каму вернуться. Свободна теперь, ежели вызволишь из заточения.

– Из заточения вызволю. Ни золота, ни стараний своих не пожалею. Но чтобы ноги твоей на наших землях впредь не было! Уходила когда, даже словом прощальным не помянула. Другое на уме было. Теперь обо мне вовсе позабудь, как я тебя позабыл.

– Нешто уж вовсе и позабыл?

– Из памяти своей выжег тебя и позабыл.

– Значит, невзначай меня и имя мое в другой отыскал, в той, что в землю легла?

Семен шагнул к Орешниковой.

– Молчи! Святого касаться не смей! Не тебя я в ней искал, а, напротив, только она причиной тому, что имя, тобою опозоренное, для меня вновь чистым стало.

– Не прав ты ко мне, Семен! Не по своей воле после смерти мужа Чердынь покинула. Силой меня увезли оттуда, по приказу из Москвы.

– Нет мне нужды знать про это. Позабыл тебя, как царапину, следа не оставившую. Младенцем считаешь? Думаешь, не дознавался я об отъезде твоем?

– Семен! Солгала я. Каюсь тебе. Другое в уме тогда держала. Грешно я поступила, но ведь как наказана! Хоть ты-то меня прости!

– Не за что мне тебя прощать. Ласки запретной ждали друг от друга, в души не заглядывая. Теперь ступай той дорогою жизни, кою в Чердыни придумала и коей меня стращала. Постучись в кремлевские ворота. Царицей грозилась на Руси быть? Красоту не утеряла! Даже в заточении зима тебе снегу в волоса не надула.

– А все-таки ежели объявлюсь на Каме?

– Разве что монахиней! Чтобы даже имя твое мирское мне души не щемило. Ибо не по тебе от сего имени сердце печалью отзывается. Нагадала мне однажды в юности ворожея, что суженую мою Анной звать будут, да взяла мать сыра земля не тебя, а истинную невесту мою.

– Кто знает, Семен, как то гадание обернется. Ведь ты мне по-прежнему дороже всех.

– Не разучилась ты, боярыня, красивые сказки сказывать. Знать, за семь лет было кому их слушать, раз не отвыкла повторять. Здорова будь! Прощай!

– Семен! Не уходи так!

– Чай, не за глаза, не тайком убегаю! Прямо, без лжи говорю: умер он для тебя, тот Семен, коего предала. А этот – и знать тебя не хочет!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Прошло еще пять лет.

Вожжи от судьбы камского края по-прежнему лежали в строгановских рукавицах.

Со дня осенней встречи Семена с царем отшумели над краем буйные весенние ледоходы, отгрохотало немало летних гроз.

За эти годы смерть явилась за Яковом Строгановым. Навестила и на Каме строгановский род черная гостья. В кергеданских хоромах угасла жизнь брата Григория, и осталась Катерина Алексеевна в звании вдовы.

Данное Семену обещание Иван Четвертый сдержал, и осенью 1574 года дозволил поход на покорение Сибирского царства под державу Великой Руси.

Будущие сибирские владения сулили Строгановым золотую реку новых прибылей, чтобы не измельчала она, когда истекут льготные годы на камских землях...

После смерти братьев Семен правил вотчинами не один, а вместе с племянниками, обучая их искусству властвовать над людьми и природой. Его надежды на молодых помощников как будто оправдывались. Именно у Максима Яковлевича достало мужества быть настоящим Строгановым, Семеновой выучки. Никита правил теперь землями на Каме, Максим перебрался с матерью на Чусовую и стал правой рукой дяди Семена в трудных заботах о сибирском походе.

За эти годы Семен, а потом Максим вдумчиво и осторожно изучали Чусовую, все ее большие и малые притоки, выискивая дорогу в Сибирское царство. Словно вехи, оставались в нужных местах опорные сторожевые крепости, заслоны, острожки.

Постепенно водная дорога с короткими волоками была разведана и подготовлена. Но знали о ней в чусовских городках только самые верные люди, такие, как Досифей, Голованов, а более всех – охотник Спиря Сорокин.

Про тайные строгановские приготовления проведали кучумские ханы. Кое-что им доносили язычники-вогулы, уходившие с Чусовой. Военачальники Кучума старались исподволь мелкими набегами уничтожать новые строгановские городки, сознавая неизбежность решительных схваток в недалеком будущем.

Кучум, непримиримый враг русских, готовился наносить им новые удары, вытесняя с подступов к своим владениям. Семен Строганов стремился к единоборству с Кучумом ради чести и обогащения рода, прославленного уже на Руси. Он готовился к походу тщательно: с особыми предосторожностями везли из Москвы огнестрельное оружие; шел набор в ратные дружины; десятки лазутчиков тайком уходили в Сибирское царство и слали оттуда донесения Семену и Максиму.

2