Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том второй.

Митрополит заиорданский, когда входит вовнутрь Гроба, – обретает великую лампаду, стоящую на Христовом Гробе, саму о себе возжегшуюся; а иногда при нем нечаянно загорится. Но только сам он никогда не видал – как она загорается. В Иерусалиме я от многих слышал, которым сам митрополит сказывал по откровенности, сие: «Иногда я взойду, а она уже и горит; тогда и я скоро вынесу; а иногда взойду, а лампада еще не горит; тогда я паду на землю от страха, и со слезами начинаю просить милости от Бога. Когда встану, – лампада уже горит, и я зажигаю два пука свечей, выношу и подаю». Митрополит выносит свет в притвор, и вкладывает пуки в железные фонари, и подает от Гроба в отверстия, для того устроенные, правой рукой – православным, а левой – армянам и прочим. Православных арабов целая толпа стоит подле отверстия. И как только митрополит покажет Святой свет, – один араб, схвативши бежит прямо в алтарь; а оттуда, в Царские врата, раздают народу; а подле отверстия едва только успеет один запалить свещи. Митрополит же паки обращается ко Христову Гробу, и еще зажигает два пука, и выходит из дверей Гроба. Арабы же самые сильные стоят у дверей Гроба, и его дожидают. Только он выйдет, держа в руках по тридцати по три свещи горящих, – арабы, взявши его на свои руки, несут прямо в алтарь. Народ весь бросается к нему: всем желательно прикоснуться к его одежде. И едва, с великим трудом, могли его донести до алтаря; и посадили его на стуле: он просидел всю Литургию, яко вне себя, наклонив главу; очами не смотрел и устами ничего не провещал; и никто его не беспокоил. Когда унесли его от Гроба, – народ бросился вовнутрь Гроба прикладываться; и я сподобился приложиться. Весь Христов Гроб был мокрый, якобы дождем вымочен; но я не мог узнать – от чего это. Посреди Гроба стояла та великая лампада, которая сама зажглась, и великим светом горела.

По Литургии, каждый пошел в свое место, и один, другого поздравлял с получением новой благодати Святого света.

103. Светозарная нощь святой Пасхи

Вечером все мы пошли ночевать во храм, ко Христову Гробу. Когда же пришли в храм, – увидели дивное и преславное зрелище: весь храм, а наипаче Божий Гроб, неизреченно украшен разными серебряными и златыми иконами и фигурами, а наипаче множеством серебряных и вызлащенных лампад, горящих великим светом; обставлен множеством свечей белого воску, но еще не зажженных. Весь храм увешен был лампадами: где прежде была одна лампада, там десять: хотел я пересчитать, но не мог. Везде тихо и спокойно. Врата церковные оставлены были не затворенными на всю ночь. Воины на площади развели огни. И была та нощь веселее всякого дня: куда ни пойдешь, всюду радость найдешь; и не только сия радость во храме Христова Гроба, но и по всему Иерусалиму; всю ночь по улицам ходил народ толпами; всюду горели огни, и все монастыри были отворены. Самые турки сделались веселы и кротки, и толпами шли посмотреть в храм Христова Гроба.

Только одни жиды заперлись в своих домах, не терпя видеть света истины, и коснея в своей злобе. Франки же, хотя и враги Восточной Церкви, но и те с нами торжествуют. В храме же хотя и стоят воины кругом Христова Гроба, но ко Гробу Христову подходить никому не возбраняют. Так проводили вечер до десяти часов. Потом, за два часа до полуночи, начали благовестить к утрени в разные доски, разными переборами, самым торжественным образом. Пришел Патриарх со всем своим собором и была ему самая церемониальная встреча.

Потом начали утреню. Канон «Волною морскою» пели весь нараспев, по стихам и по клиросам, с ирмосом на четырнадцать; пели два часа. В то время зажигали по всему храму свещи и паникадила; в самых куполах зажгли не одну тысячу лампад.