Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том второй.

Святой Савва, мiрское имя Растко, в юности оставил земное свое царство и мiра сего прелесть, отца своего и матерь, отвергся себя, взял крест свой, и пошел во след Христа. Шестнадцати лет от роду тайно отлучился от своих родителей, и с одним афонским монахом скоро отправился во Святую Гору Афонскую, и прибыл в Русский монастырь святого великомученика Пантелеимона. По отъезде его, родители скоро его хватились, и догадались, что непременно он с монахом уехал в Афонскую Гору. Послали за ним скоро погоню, своих бояр; однако они на пути царевича не догнали; уже нашли его в Русском монастыре. Царевич, видя, что делают его намерению препятствие, прибегнул к хитрости. Когда бояре с воинством обступили монастырь, и монахи все испугались: царевич не велел ничего бояться, сказав, что он один отвечает. Потом вышел к боярам своим один, поклонился им, и сказал: «Добре пришли, мои верные бояре и друзья. Я радуюсь вашему приезду: ибо монах обманул меня, сманил от милых и любезных моих родителей, и привел в сию дикую пустыню. Я уже много плакал, да не знал, как возвратиться к дражайшим моим родителям. Теперь слава Богу, что вы приехали: заутро же с вами отправлюсь к моим родителям. Только прошу вас: бедных монахов не оскорбляйте; потому что они не виноваты, и виновника они сами уже наказали». Бояре и князья весьма возрадовались сему, и много лобызали и слезами обливали царевича; рассказывали, как о нем сожалеют и плачут его родители и все сродники, и все царство Сербское сожалеет. Царевич много их утешал, и они всем словам его верили. Он привел их на гостиницу, приказал игумену как можно лучше изготовить им пищу и подать самого лучшего вина до изобилия. Сам царевич с ними веселился; а они от радости упились. Потом царевич приказал игумену сделать всенощное бдение. Когда началось бдение, тогда царевич сказал своим боярам: «Господа, здесь не мiр, а Святая Гора Афонская; надобно помолиться Богу, пойдемте в церковь; послушайте родного пения». Бояре, пришедши в церковь, стали в монашеские формы, потом сели, и после, сидя, под звуками пения заснули. Царевич того и дожидался, и начал просить игумена, чтобы скорее постриг его в монашество, в другой церкви. Хотя игумен и боялся, и не хотел постригать; но царевич не велел бояться, и сказал, что он сам за все отвечает. Игумен положился на волю Божию, и постриг его в другой малой церкви, во время всенощного бдения; Растко наречен был Савва. Бдение отошло поутру, и бояре проснулись; хватились царевича, начали спрашивать, искать, сделали в монастыре шум и тревогу, и начали монахов истязывать. Тогда царевич вышел на крыльцо в полной монашеской одежде, в мантии и в клобуке, и сказал со смирением: «Господа, князья и бояре! что шумите? что монахов истязываете? Я здесь: но царевич ваш Растко уже мiру умер; а стою здесь я грешный и из всех последний монах Савва. Поезжайте с Богом домой, и скажите своему царю, а моему родителю, что сын его мiру умер и сделался монах. А ежели он хощет меня видеть, то пусть оставляет свое земное царство, и приходит ко мне, и получит Небесное». Князья и бояре, увидя царевича в монашеской одежде и услышав от него такие слова, упали на землю, и со слезами начали говорить: «Что ты, царевич, над нами сделал? Обманул нас, безумных стариков, младой ты юноша. Мы безумные поверили твоим льстивым словам, и выпустили тебя из рук. Как мы теперь возвратимся к своему царю, а к твоему родителю? Как, видевши тебя, не привезем к нему?» Царевич их успокоил, а к родителям написал письмо своею рукою, в котором писал о непостоянстве мiра сего и о его обманчивых прелестях, и советовал им земное царство оставить, яко временное, а лучше достигать Царствия Небесного и вечного. О себе писал, чтобы о нем не плакали, ибо он обрел себе тихое и небурное пристанище в жребии Царицы Небесной, и он уже теперь гражданин Святой Горы Афонской. И прочего много написал. С тем и отпустил своих бояр. Они же, приехавши к царю, все ему рассказали и отдали ему письмо. Когда прочитали родители письмо, толико распалились любовью к Богу, что начали оба помышлять, чтобы оставить свое земное царство, и поступить в монашество.