Сказание о верном друге. Тайна седого тугая

Радик, как самый близкий сосед Серафима Александровича, несколько раз помогал ему в работе, а однажды даже будто бы чистил и смазывал ружье.

В этом году, в самом начале каникул, Радику снова здорово повезло: мать на полгода уехала в Афганистан людей лечить — она врач, а бабушка к другой своей дочке — малыша нянчить, и Радьку оставили с Серафимом Александровичем. Вот здорово! Ну а Серафим Александрович собирается на Сырдарью. Так ему жалко, что ли, если и Радька поедет!

Надо было видеть, как заважничал Радик. Он хвастал, будто ему ничего не стоит уговорить Серафима Александровича взять с собой и Пулата. Наверное, думал, Пулатку дома не отпустят, потому и хвастал… Потом пригорюнился, ходил неразговорчивый. Ясно: Серафим не уговаривается.

Но чем больше трудностей, тем упрямее друзья добивались цели. В конце концов они убили сразу двух зайцев, когда все-все рассказали бабушке Пулата. Она поговорила по телефону с Серафимом Александровичем — оказывается, они знакомы лет сто, даже немного позабыли друг друга, — а потом, в решительную минуту, заступилась за внука дома.

И вот они в начале пути, на пороге большого путешествия.

Даешь тугай!

…Резво бежит автобус по дороге, а дорога — зеленый коридор из большущих деревьев — чинар, тополей и карагачей. И так весело ехать по этому тенистому коридору. В просветы между деревьями видны просторные поля хлопка, разрезанные на делянки арыками и тутовыми деревцами.

Скоро Чиназ — рыбацкий поселок на Сырдарье. Там они погрузятся в лодку — ив дальний путь.

Глава вторая ЧИНАЗ

Начинается путешествие, и полагается вести дневник, чтобы не забыть и чтобы все было точно, по правде.

…Здесь большой дом и хозяева добрые, только одна девчонка немного вредная. Но ничего, завтра мы будем уже далеко.

Из дневника П. Хангамова

Чиназ — большой поселок у Сырдарьи.

Живут здесь капитаны и матросы буксирных катеров, бакенщики, портовые рабочие. И все до единого — рыбаки, и ребята в том числе.

В любом месте поселка могучая река, порой невидимая за домами и деревьями, напоминает о себе басовитыми гудками судов, дробным перестуком больших и малых двигателей, особенным свежим речным ветром и длинными связками вяленой рыбы, развешанными по дворам. Улицы идут в двух направлениях — вдоль шоссе, пересекающего реку, и вдоль берега Дарьи. Веселые белые, голубые, оранжевые домики выстроились, словно бусинки по ниточке, а там, за домами и заборчиками, разливы зелени садов и виноградников. По улицам разгуливают важные гуси, хлопотливые куры, дерутся петухи из-за каких-то своих петушиных дел. В этот час в поселке сонное безлюдье — это час самой изнурительной жары. Солнце высоко-высоко в небе, почти в зените. Палит немилосердно, прокалило все вокруг. Окна домов глухо занавешены: в темноте жара кажется не такой сильной. Тихо. Лишь изредка гулко разносятся крики домашней птицы.

Серафим Александрович кулаком постучал в зеленые ворота. Во дворе лениво тявкнула собачонка и тут же замолкла.

Заскрипела калитка, круглолицая дородная женщина воскликнула с неподдельной сердечностью:

— Вот-то радость! А мы уж думаем — совсем забыл нас Серафим Александрович, целый год глаз не кажет.

Голос у нее грудной и низкий, переливается мелодично, будто она не говорит, а поет.

— Мужчины дома или на участках? — спрашивает Серафим Александрович, проходя во двор.

— Степан к вечеру будет. Михаил утречком пришел, сейчас рыбу сдает.

— Есть, значит, рыба?

— Да у него когда ее нет!

Мальчики чинно присели на табуретки возле длинного заставленного стеклянными банками стола под виноградником.

— Нюся! — звонко крикнула хозяйка. — Поди-ка прибери на столе да угости хлопчиков черешнями.

На высоком крыльце появилась рослая девчонка, босоногая и загорелая. На вид ей лет десять — двенадцать. Убрав со стола посуду, она гусиными перьями молниеносно смахнула в ладошку крошки и вишневые косточки и властно мотнула головой:

— Айда за мной!

Ее бесцеремонность обезоружила мальчишек. Прошли через виноградник в глубь двора. Следом за Нюсей увязалась рыжая дворняжка Малыш.

— А он у нас фазанов и чирков приносит, и нюх у него как у охотничьей собаки.

Радик усмехнулся:

— Это он что же — на спину фазана закидывает или как?

Нюся обиженно ответила:

— Волоком. Вы не смотрите, что он маленький. Он сильный.

И тут же, чтобы доказать это, собрала жгутом подол платья и скомандовала:

— Малыш, взять!

Собачонка радостно гавкнула и вцепилась в подол. С большим трудом Нюсе удалось сделать несколько шагов в сторону. Малыш неистово трепал ее платье и рычал, упираясь в землю лапами и поднимая тучи пыли.

— Ну, хватит, маленький, довольно.

Нюся взяла его на руки и влюбленно прижала к груди.

— Ну и барбос! — не унимался Радик. — Такую собаку на цепи надо держать.