Сказание о Волконских князьях

Ничего такого не знали беляне, но казаков приняли хорошо. Недолго трещали выстрелы над полями и перелесками Верховской волости, пока королевские воины не бежали из нее, преследуемые ржевскими казаками Егупа Пасынкова. По-иному поступил Данила Шакуров, командовавший сотней детей боярских вместо больного брата Антона. Вспугнутые его разведчиками казаки в Понизовской волости поспешили собраться в одном месте. Вой у деревни Филюкиной, на огородах которой развернулась рукопашная сеча, для многих из них стал последним. Проведав про судьбу товарищей, другие казачьи отряды предпочли не углубляться в бельские земли. Четверо «языков» с отпиской о победах белян отправлены были в Москву.

СКАЗ О СТРАХОВАНИИ В МОСКВЕ И ГИБЕЛИ РУССКОЙ АРМИИ

Краем глаза читали в Москве сообщения о победах бельского гарнизона, присланных пленных не находили времени допрашивать. Из армии под Смоленском шли вести, что солдаты в осадной нужде и запасной скудости впали в великую скорбь, биться не могут и мрут от цинги во множестве. Также в городах, что освободили русские воеводы в начале войны, ратники от голода и от цинги помирали. Как ни старался патриарх Филарет наладить снабжение российских полков, обозы не доходили до них, а часто и с места не сдвигались. Князья Черкасский с Пожарским стояли в Можайске, никакой помощи Шеину и другим воеводам не давая. Они писали государю, что у короля Владислава большая сила. Владислав же писал боярам, что он законный московский государь.

Видя впереди многие бедствия и крушение своих замыслов, впал патриарх Филарет в немалую скорбь и скоро умер. Еще большее нестроение настало в государстве. Рос среди бояр перед Владиславом страх. Один Шеин продолжал под Смоленском борьбу со всею Речью Посполитой, а больше с болезнями и голодом. В начале февраля от него пробилась в Москву станица дворян, Роман Сатин с товарищами. Писал Шеин, что войска его бьются из последних сил, уже полгода не имея запасов, денег для наемников, подмоги, лишены хлеба и соли, доедают лошадей. Оставив гордыню, в последний раз просил главнокомандующий о помощи.

Выслушали царь и бояре послание Шеина и отправила Григория Константиновича Кривого Волконского в Можайск, чтобы Черкасского и Пожарского к походу поторопить. Скоро прискакал старый князь к воеводам и услышал, что они не могут выйти малым воинством против королевской армии. Немедля обещал им Волконский подмогу: полк князя Никиты Одоевского из Ржева, полк князя Федора Куракина из Калуги, казачьи полки Ильи Наумова из Вязьмы и другие войска.

Призывал Григорий Константинович воевод выступить на запад и назначить место сбора новоприбылых войск перед прорывом к Смоленску. Однако Пожарский и Черкасский место назначить отказались и на помощь Шеину не пошли. В страшном гневе вернулся Волконский в Москву и не был допущен к царю. Участь Шеина была решена.

Долго удерживал главнокомандующий наемные полки от бунта, заставляя служить без еды и жалованья. Но ничто не длится вечно. К февралю солдаты толпами начали уходить к неприятелю, в могучей некогда армии оставался в строю едва десятый солдат. Шеин видел, что его войска брошены на растерзание, и не стал дожидаться гибели оставшихся людей. Вскоре потрясла всю Россию весть, что армия Шеина сдалась королю под Смоленском.

Многие воеводы последовали примеру главнокомандующего. Один за другим в считанные недели они сдали Владиславу четырнадцать городов, убегая из них, часто не дождавшись даже малого польского отряда. Почти все, что было отвоевано Россией в начале войны, вновь отошло к Речи Посполитой. Шляхта возвращалась в поместья. Везде шли сыски и казни русских доброхотов. На спорной земле оставалась только крепость Белая. Сюда бежали те, кто хотел продолжать борьбу.

СКАЗ О ТАЙНОМ РУССКОМ ЧЕЛОВЕКЕ

Среди других «языков» Афанасий Суханов привез в Белую богато разодетого польского шляхтича. В расспросе тот сказал за собой по-русски государево слово и велел всем уйти, чтобы говорить с воеводой с глазу на глаз. Когда они остались одни, человек спросил князя Федора:

— Что ты собираешься делать теперь, когда вся армия сдалась неприятелю, а Владислав движется на Москву?

— То же, что и прежде, — ответил Волконский, — воевать…

— Я верю тебе, — кивнул человек. — До сих пор ты воевал хорошо.

— Зовут-то тебя как?