Сказание о Волконских князьях

Перешагивая через павших, немцы ровняли ряды и, не прекращая огня, неуклонно шли к крепости. Сообразив, что пробиться через ворота не удастся, полковник приказал перенести огонь артиллерии на частокол. Волконский видел, как темные массы двух задних батальонов стали сдвигаться влево, в сторону Безымянной башни, явно желая влезть на вал между ней и Смоленскими воротами, где уже летели щепки от частокола, простреливаемого наискось ядрами. Передовой батальон остановился и разомкнул ряды. Отойдя шагов на восемь друг от друга, солдаты начали стрелять по крепости одновременно.

Теперь атака шла на всем пространстве от Смоленских ворот до реки. К тому батальону, что наступал крестообразным строем и все более смещался к Тайнинской башне, затрудняя бельским пушкарям прицеливание, прибыла на помощь конная батарея гетмана Радзивилла из двенадцати полковых пушек. Встав между солдатами и берегом, она открыла огонь по башням и стенам Белой. Ядра, направленные вдоль гребня изгибавшегося вала, крушили бревна частокола. Вцепившись в резные перила, Волконский видел, как скатывались в ров тела убитых и раненых казаков, пока их товарищи продолжали несуетливо выцеливать наползающих на Белую немцев.

Прямыми попаданиями ядер в орудийные площадки башен в Белой выбило много людей, разворочены были четыре пушки, со стен почти везде по линии обстрела сорвало крышу стрелковой галереи. Воевода послал приказ пушкарям и стрелкам бить из крепостных пищалей только по пехоте, но приказ этот запоздал: все, за исключением нескольких азартных стрелков, и так уже палили в подползавшую к подножию вала черную массу, не отвлекаясь стуком крушивших дерево ядер и треском вырываемых с вала кольев.

Волконский видел дальше своих людей. Отрывая взор от наступающих, рванувшихся на крепостной вал, Федор Федорович видел за городским выгоном и цветное полукружье командующих со свитой, следящих за наступлением королевских войск, и Ее-лижскую дорогу, остававшуюся почему-то свободной от наступавших солдат. Недалеко от вала дорога проходила между двумя озерами, но князь не верил, что враг не воспользуется ею, чтобы атаковать город.

Он оказался прав. В разгар боя между Смоленскими воротами и Тайнинской башней на Велижской дороге показалась рота солдат. Без знамен и барабанов они бегом устремились к крепости, неся на плечах покрытые зарубками лесины для штурма вала и короткие лестницы, чтобы быстро преодолеть частокол. Двое слуг кубарем скатились с воеводской башенки и сломя голову бросились передавать приказы Волконского. Один побежал к Семену Анкудинову, что командовал на Велижоких воротах крестьянами-добровольцами, другой — к Исаю Языкову и Лукьяну Немцову, стоявших у Московских ворот со своими поредевшими сотнями. Ворота отворились неслышно в грохоте боя. Держа коней в поводу, дворяне шагнули в воду разлившейся речки, подступившую к подножию вала.

СКАЗ О РУКОПАШНОМ БОЕ БЕЛЯН С СОЛДАТАМИ

Никто не заметил в первый миг, как смолкла артиллерийская канонада. Пушкари не могли больше стрелять, боясь попасть по своим. Померанские пикинеры влезли на вал от Смоленских ворот до Тайнинской башни и схватились с казаками у частокола. Алые кафтаны перемешались с черными кирасами. Вопли сражающихся не могли заполнить внезапную тишину, от которой звенело в ушах. Только блеск оружия в рассеивавшемся пороховом дыму да съезжавшие по мокрым глинистым откосам красные и черные тела говорили о страшной сече наблюдавшим ее со стен и башен.

Но недолго стояла тишина. Загремели пушки на Велижской и Псковской башнях, рубя картечью бегущих между озерами солдат, затрещали пищали на той стороне Белой. Видя, что гибнут казаки и бегут от частокола, развернули свои пушки ратники в башенках на валу и грохнули вдоль вала. Ударили мушкеты и пищали, и вновь утонула Белая в едких облаках дыма. Уже и справа, и слева от башенки перед Смоленскими воротами, где сидел бельский дворянин Семен Дедевшин с товарищами, лезли солдаты на вал, уже захватили и частокол, бежали по валу к башенке во многом числе, а взять ее не могли, скатывались в ров, таща с собой длинные лестницы. Все было под рукой у умелых городоемцев, и весь город, по договору с начальством, шел им на разграбление. Многих солдат вычеркнули из списков пушечные и мушкетные пули, не даром отдали свои жизни и казаки, но не ослабевал и не замедлялся немецкий напор. Не верили наступавшие, что могут остановить их неумелые московиты, не считали потерь в горячке штурма.