Сказание о Железном Волке

— Такие, как он, не умирают! — наставительно сказал Хаджекыз и заговорил уже мягче — Но его нет… В Адыгее нет. На всем Кавказе… Чем мы ему не компания, ыйт?.. Поглядеть какие на бричке богатыри!.. Почему бы ему на своем Тхожие не ехать рядом?.. Нет, не едет! Почему?.. Да потому, что он не может домой вернуться! А почему не может?.. Потому что он сам сказал, когда в последний раз собирался в дорогу: вернусь только тогда, когда Тхожий мой потеряет подковы!.. И тогда Тлепш первый сказал ему: «Прощай!.. Прощай, Саусруко, навсегда!..» — «Почему — навсегда?» — удивился Саусруко. «Потому что твое слово — твердое, — ответил Тлепш. — Но оно не крепче подков, которые я отковал для твоего Тхожия… Прощай!»

— И он с тех пор так и ездит? — спросил Оленин таким сердечным тоном, словно хотел поблагодарить дедушку за очередную его сказку.

— Почему мы мальчишками собирали подковы? — продолжил вместо ответа Хаджекыз. — Да потому что первым делом хотели узнать: не вернулся ли Саусруко?.. Не его ли это подкова?

— Да скоро уж так и будет, — снова начал ухмыляться Барон. — Если кто подкову на дороге найдет — знать его, Тхожиева подкова… Саусрукова! Чья еще?.. Коней-то больше нема ни у кого!.. На колбасу за границу продали. Вот эти твои два, Хаджекыз, пошли им Аллах здоровья, подохнут…

— Ы-ыйт! Глаза твои — соль, ж… твоя — железо, как говорят… — укорил огорченный дедушка. — Ничего ты, Анзор, не понял!.. Я только хотел спросить: долго бы не было человека, который пообещал бы вернуться тут же, как раскуется его лошадь?.. В наше время. Далеко бы он от своего аула отъехал?.. А Урусбий Юсуфоков так и остался Тлепшем: можете вы это понять, негодные городские мальчишки, от которых пахнет бензином, а не лошадкой?..

— Бездельники! — напомнил я. — Которые хотят зарабатывать хлеб потом, а не кровью!

— Уже и по́том не хотят, — печально сказал Хаджекыз.

Скорее всего, что это ясный солнечный день брал свое: голос дедушки у меня за спиной звучал все умиротвореннее. А когда он после очередной своей истории, словно отдыхая, помалкивал, слышно было, как очень тихонько, почти про себя, принимается напевать без слов Вильям Викторович — будто всякий раз пробует поймать один и тот же ускользающий пока от него мотив… Было в нем что-то очень знакомое, я в очередной раз прислушался и невольно обернулся к Оленину.

— Прицепилась с утра, — будто оправдываясь, заговорил Оленин. — Как это случается, не могу отвязаться… Но и вспомнить не могу: что за песня?.. Где я ее…

— Ыйт! — отозвался я тоном Хаджекыза. — Мы тут думаем, что Вильям Викторович адыгейский фольклор успешно осваивает…

— Адыгейская песня? — удивился Оленин.

— Да, Тагангаш пела, соседка наша, вы помните?

— Ах, вот оно что! — обрадовался Вильям. — А что за слова у этой песни?

— Адыиф, — сказал я. — Это по имени девушки: «Адыиф». Так песня называется.

— Парень… джигит!.. Невесту украл, — начал пересказывать песню дедушка. — Скакал с нею через лес, но тут на тропинку лесной петух выскочил…

— Фазан, — подсказал я.

— Да, фазан… Конь испугался, шарахнулся в сторону, и парень выронил девушку. Она упала и убилась — это он уже над ней поет: что же мне теперь делать?.. Как мне быть? Схоронить тебя здесь — лесные звери тебя съедят. Привезти в свой аул — там меня засмеют. Отвезти тебя домой — твои братья горячи… Что же мне делать?

— Грустная, да, — сказал Оленин. — Очень грустная песня… Отсюда и этот прекрасный мотив…

— Очень хорошая песня, — согласился Хаджекыз.

— Но ее ведь, как понимаю, должны петь парни… мужчины?.. Почему тогда ее пела ваша… Тагангаш?

Мне слышно было, как дедушки хмыкнул:

— Если раньше джигит, украв девушку, и то не смог ее до своего аула довезти, Уильям?.. Это раньше! Чего теперь ждать?.. Он же ее одной рукой на коня не втащит, а не то что…

— Началось, — вздохнул Барон.

— Адыгейским невестам сейчас не на кого надеяться! — посмеивался дедушка. — Тем более такой девушке, как Тагангаш… Сама жениха не украдет — так и будет до конца жизни в девках сидеть…

Мне вдруг вспомнились недавние слова Тагангаш: «Сосватай меня за него… Я тебе сказочку расскажу!.. Знаешь, о чем?»

— Моя старая тоже любила ее петь! — дедушка попытался сказать это как можно веселей, но это ему, по моему, не очень-то удалось.

— А вы, Хаджекыз… вы…

«…Я тебе сказочку расскажу!.. Знаешь, о чем?» — звучало во мне все настойчивей.

— У нас с ней так было! — тут голос у него действительно повеселел. — Уже почти зима, холодно… Река уже начала льдом покрываться — не вся, на середине еще нет, а с берегов уже лед. И вода большая, представляешь — никак не падает… Я к берегу подъехал на своем Шидахе… на Красавчике. Конь был!.. И крали его у меня в Гражданскую, я его находил. И отбирали — сам домой прибегал… Смотрю, а на той стороне девушка белье полоскает. Такая стужа, а она… Огонь, думаю, наверно!.. Красавчика тронул, чтобы на бугорке стать. На самом обрыве… Тогда кричу ей: с лицом, как луна, скажи!.. Где тут брод?.. А она выпрямилась и кричит: если парень — настоящий джигит, какое это для него имеет значение?.. Ты мое положение представляешь, Уильям?