Сказание об Эйнаре Сыне Войны (СИ)

Девушка оттолкнулась от Эйнара, повиснув в воздухе. Ее губы неестественно задвигались, то складываясь в крошечный бантик, то растягиваясь на половину худенького, бескровного личика. Смерть вздрогнула всем тоненьким тельцем, приложила ладошки к лицу, заглушая вырвавшееся из ее рта непристойное, не достойное могущественной и солидной силы хрюканье, схватилась за спазматически дрожащий живот и громко, добродушно захохотала, при каждом новом взрыве хохота теряя четкие человеческие очертания. Ее распущенные волосы и траурные одежды с широкими рукавами вдруг растаяли серым дымом, закружились бурным вихрем, закручивая спиралями вокруг хохочущей Смерти невесомые рваные полосы и густые восходящие потоки тумана, в мутном коконе которых меркли и расплывались очертания тоненького девичьего тела с едва обрисовывающейся грудью. Потом хохот жадно втянул в себя вакуум резко наступившей тишины, Смерть мгновенно сжалась в серый упрямо пульсирующий комок, подскочила и по крутой дуге устремилась вниз, разбившись о землю, растеклась по ней курящейся лужицей. Эйнар вежливо отступил, когда край лужицы, только что бывшей невозмутимой вселенской сущностью, достиг носка его сапога. Но тут она вспомнила, кто она есть на самом деле, и, как будто услышав нравоучительное «Что за вид? Немедленно соберись», поползла обратно. Клубы серого дыма потянулись к центру сокращающейся в диаметре лужицы, снова закружились вихрями, вырастая и складываясь в маленькую тонкую фигурку — и вот, Смерть вновь стояла в своем траурном одеянии, с чрезвычайно серьезным, по-деловому печальным лицом, держа руки скрещенными на груди и увлеченно изучая ногти.

— Ах да, — серьезно сказала Смерть, не отрываясь от ногтей, — постоянно забываю, что удивить тебя очень трудно. Хотя, — она быстро подняла на Эйнара глаза, — если бы местные рыбаки были хоть чуточку честнее, ты бы все-таки хоть немного да удивился.

Эйнар настороженно повернул голову, прислушиваясь к девушке левым ухом:

— Что ты имеешь в виду?

— Да так, ничего, Эйнар, — кокетливо пожала худенькими плечами Смерть. — Ничего.

— Колись.

Девушка сложила перед грудью ладошки лодочкой. Вокруг ее волос заклубилась легкая серая дымка, соткавшись в покрывший ее голову капюшон. Смерть подняла к небу грустные глаза и печально вздохнула — ни дать, ни взять скромная, смиренная юная монашка из далекого стор-йордского монастыря, где исповедуют очень странную и откровенно неинтересную веру, придуманную настолько бедными людьми, что фантазии им хватило всего на одного бога.

— Ты же знаешь, Эйнар, мне нельзя рассказывать смертным их судьбу, — подрагивающим от раскаяния голосом призналась Смерть.

— Между прочим, я, вообще-то, житель Хаттфъяля, — возмущенно заметил Сын Войны.

— Но ты и смертный тоже в равной степени, — нравоучительно возразила Смерть. — Поэтому нельзя. Это нарушит естественный порядок вещей.

— Ну да, — пренебрежительно фыркнул Эйнар. — То-то, когда я бывал в Медовом Зале, Судьба постоянно трезвонила мне о моей судьбе.

— На то она и Судьба, — виновато развела руками девушка. — А мне запрещено. Таковы правила, извини.

— Ну, — Эйнар шумно втянул сквозь зубы воздух, почесывая затылок, — раз такие правила, я пошел.

Он шагнул к Смерти, обнял ее за плечи, привлек к себе и поцеловал в щеку. Белую и гладкую, как мрамор, и холодную, как… Нет, это не был промозглый холод сырой могилы или леденящая стужа вечного забвения. Это была обычная холодная девичья щечка, довольно долго находившаяся на свежем симскарском воздухе.

Смерть, явно смущенная и растерянная, хлопнула глазами.

— Куда? — спросила она.

— Подальше от тебя, — простодушно признался Эйнар.

— Это же бессмысленно, — еще больше растерялась Смерть, хлопая глазами на удаляющуюся широкую спину. — Я же всегда рядом!

— Ну, — кивнул Сын Войны, не оборачиваясь, — попытаться-то стоит.

***