Сказание об Эйнаре Сыне Войны (СИ)

Эйнар взглянул на серое небо Симскары. Где-то там, высоко над облаками, своими могучими корнями опирается на небосвод великое Древо Хаттфъяля, где за золотыми вратами Фрайдхейлид обитают Отцы и Матери — боги, породившие род человеческий, такие недостижимые, далекие…

— Знаешь, сестрица, — задумчиво проговорил Эйнар, — жрецы без устали твердят, что у богов иные мотивы, непостижимые умишку смертных. У них цели выше мелочной и мелкой суеты жалких людишек, которые даже не надо пытаться понять — без толку. А посмотришь на вас, вот тут, вблизи, чтоб рукой пощупать можно, — Эйнар взглянул на Смерть, протянул к ней руку, осторожно ущипнул ее за худенькое бедро, — так вы сплошь все торгаши, жулики, воры, один в один что смертные, которых так презираете.

— Боги создали людей, чтобы люди создавали богов, — сказала Смерть, обиженно потирая ущипленное место и на всякий случай отодвигаясь подальше от агрессивного братца. — Они создали вас по своему подобию, а вы создаете их — по своему. Почему ты думаешь, что вы так уж сильно должны отличаться друг от друга?

— А Старик? — перевел тему Эйнар. — Он-то куда глядел?

— В мелкий шрифт, конечно, — пожала плечами Смерть. — А что ему… то есть мне оставалось еще делать? Договор не нарушил ни одного закона, составлен по всем правилам. В конце концов, Биркир Свартсъяль не пожелал ведь не умирать, что противоречит вселенной, а всего лишь жить вечность. Любая вечность кончается, с ней кончается все, даже Время. Мне просто нужно подождать, а ждать я умею. Биркир Свартсъяль, ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, БУДЕТ МОИМ! — мстительно посулила девушка, сжимая маленький кулачок с какой-то не поддающейся никакому описанию жадностью.

Это был один из тех моментов, когда даже Эйнару, который без совести, стыда, страха и уважения называл ее «девочкой на побегушках», мог ущипнуть за какое-нибудь место и щелкнуть сестричку по носу каким-нибудь оборотом речи, делалось не по себе. Это был тот самый момент, когда он действительно верил, что дед и его внучка — суть одно и то же, великая и могучая, безжалостная Смерть, которую не стоит злить, даже если надумал помирать.

— Ну ладно, — кашлянул Эйнар. — «Так» я уже понял. А что там с «иначе»?

Смерть, растеряв все свое могущество и ужасающее величие, беспомощно хлопнула глазами, как обычная девчонка, сбитая с толку внезапным вопросом «Как называется столица Симскары?».

— «Так» — это значит, что Старик просто подождет, ну как обычно делает, — терпеливо пояснил Эйнар. — А «иначе»?

— Хм, — неуютно поерзала Смерть, — это же просто оборот речи, правильно?

— Не в твоем, сестричка, случае, — сердито покачал головой Эйнар.

— Прости, но я не понимаю… — занервничала девушка, бочком отодвигаясь еще дальше к носу лодки.

Эйнар поймал ее за руку. Смерть сперва испуганно дернулась (инстинктивная даже для древней могущественной силы реакция), потом вспомнила, что она все-таки Смерть, и растаяла облачком серого дыма, собравшись вновь перед Эйнаром на безопасном расстоянии.

— Все ты понимаешь, сестрица, — проворчал он. — Здесь завелся колдун, который считает себя самым умным и что облапошил самого Старика, бегает от него уж сколько-то там лет, помирать отказывается. Это неправильно, даже я согласен. Если уж родился человеком, будь любезен помереть как все нормальные люди, чего выделываешься? Но что бы ты там не твердила, сестрица, а наш любимый дедуля не такой уж и терпеливый. Уж чего-чего, а ждать он ненавидит. Попробуй-ка отложить встречу с ним или с тобой, девочка на побегушках, — таких этих, как их, возмутительных балансов схлопочешь, что в альвьем Далуринне аукнется. Потому-то сюда и заманили меня. Заманили, сестрица, не оправдывайся, — поднял руку Эйнар, видя, как возмущенно раскрылся рот Смерти. — Вы все время это как-то делаете, когда вам надо. Но тут выясняется, что колдуна этого ничем и никому не убить, даже мне со всей моей родней оттудова! — он со злостью потыкал пальцем в небо, точь-в-точь как совсем недавно это любил делать Магни Каменная Рука.

Смерть состроила самую свою любимую невинно печальную гримаску, мастерством которой никогда не овладеет Отец Обмана.

— Неужели ты боишься, Эйнар? — спросила она с неподдельной озабоченностью.

— Я?! — рявкнул Эйнар, подскакивая, и пнул пяткой в борт перевернутой лодки. Доска печально треснула, саму лодку протащило по песку и столкнуло с соседней. — Еще чего!

Смерть приблизилась к нему, положила руку на плечо. Это было отнюдь не предложение оставить всю мирскую суету и сиюминутные заботы живых и не приглашение проследовать в иной мир вечного покоя. Это был жест заботливой сестры, которым только ей одной под силу успокоить вспыльчивого брата.