Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

Выйдя из аэросаней, Добрынин и Цыбульник зашли без стука в избу, на двери которой значилось "Хулайба дом №". Зашли, остановились перед следующей дверью. Тут уж комсомолец постучал и, услышав донесшийся с другой стороны выкрик, открыл дверь.

В просторной комнате было тепло. Буржуйка стояла в самом углу, и было слышно, как шипят и потрескивают в ней горящие дрова. Рядом тоже лежали дрова березовые. Добрынин залюбовался кудряшками березовой коры и даже не посмотрел на человека, который, поднявшись над своим столом, приветствовал вошедших приятною улыбкой.

- Ну с приездом! - говорил человек. Добрынин спохватился, обратил на него свое внимание. Кивнул.

- Я - Кривицкий, - объявил человек, встретившись с народным контролером взглядом. - Председатель Хулайбы. А вы - Павел Александрович Добрынин? Верно?

- Да, - подтвердил Павел.

- Ну, очень рад! - сказал Кривицкий. Потом обернулся к комсомольцу. Техника не подводила?

- Нет, - отчеканил тот. - Лучше самолета! Добрынин разглядывал Кривицкого и делал о нем свои выводы. Видно было, что человек он сильный и большой, высотой с комсомольца Цыбульника, но лицо имел бабье, и это не то, чтобы совсем не понравилось народному контролеру, но вызвало в нем кое-какие сомнения относительно твердости характера.

В комнате же все свидетельствовало наоборот - о твердой руке хозяина. И стол, широкий и достаточно длинный, и красное знамя, стоявшее в другом углу, установленное в специальную крестовину. А кроме того на стене над столом висел очень необычный портрет самого Кривицкого. На другой же стене - обычный портрет вождя Ленина, читающего газету "Правда". Под портретом Ленина чернел солидный, метра полтора в высоту, несгораемый шкаф.

Оглядевшись вокруг и снова улучшив свое ощущение хозяина этого кабинета, Добрынин возвратил свой взгляд на необычный портрет Кривицкого. Что-то в этом портрете было шершавое.

- Нравится? - поинтересовался председатель Хулайбы.

- Интересно, - признался народный контролер. - Это как-то не так сделано...

- Редкая работа. - Кривицкий кивнул с гордостью. - Портрет из ценных мехов северных животных: щеки из соболя, брови из моржовых усов, усы - из тюленьей шкуры. Это подарок одного местного народа. Ям еще портрет Ленина заказал для музея в Москве. Хочу туда передать, так что если все будет в порядке - возьмете с собою, когда в столицу полетите.

- Хорошо, - согласился Добрынин. - А что тут у вас есть для проверки... чтобы контроль чего-нибудь сделать?

- Ну об этом завтра поговорим, Павел Александрович, - мило по-женски улыбнулся Кривицкий. - А сегодня отдыхайте. Я дал распоряжение на площади провести базар в честь вашего приезда, так что можете посмотреть, как мы тут живем, взять себе что-нибудь местное, а на ужин вас с товарищем Цыбульником товарищ Абунайка пригласил, мой заместитель. Он из местных, но в отличие от них по-русски говорить умеет.

* * *

На небольшой площадке, как раз между деревянными избами и чумами, сидели прямо на снегу, только подложив что-то под себя, местные жители - человек десять. Перед ними лежали товары, но пока Добрынин с Цыбульником не приблизились вплотную, понять, чем на этом базаре торгуют, было нельзя.

Народный контролер, затаив дыхание, с любопытством остановился в нескольких метрах от "торговых рядов" и стал рассматривать товары. У одной бабки с удивительно плоским лицом, загорелым до коричневости, на котором видны были только две узенькие щелочки глаз, товар был в основном мясной: строганина, которую Добрынин еще никогда не видел, засоленное мясо неизвестных зверей и какие-то мясные палочки длиною в человеческую руку. Добрынину захотелось попробовать эти невиданные продукты Севера, и, видно, Цыбульник заметил это желание во взгляде народного контролера, а может быть, Добрынин просто облизнулся, сам этого не заметив. Комсомолец сразу же подошел к нему и, наклонившись к уху, прошептал:

"Можете брать все, что нравится!"

- Да как-то нехорошо... - прошептал в ответ Добрынин и тут же задумался а почему это они шепотом разговаривают, если здесь никто по-русски не понимает.

Но тут Цыбульник снова зашептал, но уже громче:

- Берите, не бойтесь. Во-первых, видно же, что вы - русский. Ну а если так брать вам не нравится, то я вам служебный пароль скажу, а вы, когда что-нибудь нравится, будете говорить пароль и пальцем показывать на ту вещь, которую купить хотите...

Эта идея понравилась Добрынину. Просто так брать только потому, что он русский, - было в этом что-то нескромное, неприятное. Ну а если есть специальный пароль, значит, заведен такой порядок, а следовательно, это свыше организовано.

- А какой пароль? - спросил народный контролер.

- "Бурайсы".

- Странный пароль, - негромко проговорил Добрынин.

- Это на местном языке, - объяснил комсомолец. Народный контролер подошел к загорелой бабке, ткнул рукою в самую длинную мясную палочку и сказал: "Бурайсы!"

Бабка проворно взяла мясную палочку и протянула народному контролеру.

- Спасибо, - сказал Добрынин бабке.

- Не надо! - Цыбульник посмотрел на контролера, чуть скривив губы. - Они же все равно этого не понимают.