Сказание об Омаре Хайяме

Омар Хайям подносит к ее алым губам кусочек поджаренного мяса. Она ест и запивает вином. Это очень пьянящее вино. Так ей кажется. А он допивает чашу и с размаху бьет ее о камень. И сотни осколков разлетаются в стороны.

Он смотрит на нее и думает: "Нет, я не видел никого краше Айше".

И он искренен. И каждый раз, когда целовал женщину, думал, что именно она олицетворяет красоту. Ибо любил их безудержно. Любил их за верность и неверность, за красоту и горячность, за холодность и недоступность, за жар поцелуев и даже за измену. Любовь его столь же глубока и искренна, сколь и мимолетна. Но каждый неверный поцелуй тяжело ранил его, однако рана вскоре заживала. Так как на страже любви всегда стояло время! Оно не разрешало грустить дольше положенного, дольше положенного самим аллахом...

Хаким наклоняется к ней. И целует ее в губы долгим, долгим поцелуем. И ей кажется, что сейчас разорвется ее сердце...

Волосы ее распущены. Пахнут они мускусом и жасмином, так же, как у Эльпи. И он невольно спрашивает себя: "Откуда у нее такие дорогие духи?" Он ныряет головою в черные струн волос и зарывается в них. Подбирается к ее ушам, которые походят на маленькие, твердые обиталища жемчужин, и спрашивает:

-- Ты придешь ко мне ночью?

-- Не знаю...

-- Я буду в обсерватории. Буду совсем один.

-- Не обещаю.

Ее глаза полузакрыты. И она не лжет: она ничего не может обещать.

Хаким вспоминает свою первую любовь, которая была там, далеко, в Самарканде. Та девушка походила на Айше. Очень была на нее похожа. И тоже любила повторять: "не знаю". Девушка была пятнадцатой весны, не сверленый жемчуг, и ждала своего ювелира. Может, аллах и сейчас посылает Хайяму столь же великолепный подарок ?.. [А-017]

Айше разрумянилась от вина и ласк. Щеки ее пылают. И ей стыдно смотреть на него. Ее глаза глядят куда-то поверх него, может, на небо. Или еще выше. Но куда же выше?

Хаким резко поднимается, смачивает в реке платок и обматывает им свою шею.

-- Чтобы от любви не разорвалось сердце, -- шутит он. Ему очень хорошо.

-- Я хочу воды, -- говорит Айше, не глядя на Омара Хайяма.

-- Приказывай! -- с готовностью восклицает он. Берет под мышку большой глиняный кувшин и льет веду в меньший, совсем небольшой. А оттуда -- в чашу. И пьют вместе: он -- вино, а она -воду. И он просит ее разбить чашу вдребезги. О камень. Она не решается. Он подает ей пример. И тогда она тоже разбивает чашу.

-- Это примета? -- спрашивает она.

-- Да, примета.

-- Какая же?

-- Тот, кто разбил чашу, испив ее до дна, -- все равно вино это или вода, -- будет любим вечно.

-- О аллах! -- вскрикивает Айше. -- Значит, я буду любить те- [А-017] бя вечно?!

-- А ты сомневаешься в этом?

Ее глаза расширились, в них засветился священный огонь, присущий только истинному меджнуну. И, увидя этот огонь, Омар Хайям возрадовался юношеской радостью. Он повел ее к берегу реки.

Они стояли одни над рекою, обнявшись, словно вдруг возникшие из единого дыхания и единого сердцебиения. Она была много ниже его. Хрупка и тонка.

-- Ты видишь, как мчится эта река? -- спросил он.

Она сказала:

-- Да.

-- Ты знаешь, что она точно так же текла и семь тысяч лет назад?

Она сказала:

-- Нет, не знаю, И почему семь тысячелетий? А не меньше и не больше?

Хаким объяснил ей, что человечество зародилось именно семь тысячелетий тому назад. И река эта, именуемая -- и неспроста -Животворной, текла точно так же и точно так же была свидетельницей любви и счастья влюбленных.

-- Да? -- осведомилась она удивленно. Айше это ни разу не приходило в голову.

-- А знаешь ли ты, -- продолжал он, -- что точно так же будет она течь и после нас?

-- Наверное, -- произнесла Айше, которой и эта мысль о смерти и бессмертии тоже не приходила в голову.

Он это понял и согласился с нею: в самом деле, стоит ли изнурять себя думами о прошлом или близком и неизбежном конце?

Омар Хайям продолжал:

-- Но я сейчас не о смерти. Кому она нужна? Я о том, чтобы люди вечно любили друг друга. И они будут любить вечно!

Он отошел от нее на шаг, оглядел ее с ног до головы и решил про себя: она -- лучшее создание аллаха. И, наверное, никогда не [А-017] видал такую красавицу с такими удивительными глазами. И за какие богоугодные дела послала ему судьба это неземное творение?..

-- Айше, говорили тебе, что ты прекрасна? -- спрашивает он восхищенно.

-- Да, -- ответила она.

-- Кто же?

-- Сваха.

-- Тебя сватали?

-- Пытались...

-- И ты не вышла замуж?

-- Нет.

-- Почему ?

-- Я не знаю. Может быть, потому что бедная.

Он призадумался. Бедная? Айше -- бедная?

-- Ты настоящая хатун, -- сказал он. -- В тебе течет кровь госпожи. Именитой госпожи!

Она усмехнулась. Горькой усмешкой. Впрочем, только с виду горькой. Разве печалятся в ее годы при таком стане и таких губах, при таких ножках и шее? Прочь печаль!

-- Господин, -- сказала обворожительно низким голосом, словно ей за двадцать и словно вполне опытная в любви, -- не понимаю, почему согласилась сбежать с тобою на эту лужайку почти на целый день? Меня хватятся и начнут искать. Я знаю это.

-- Кто хватится? -- спросил он.

-- Может быть, мать.

-- А еще?

-- Брат. Старший.

-- А еще?

-- Больше некому.