Сказания древа КОРЪ

Через неделю после посещения Файзуллой Ходжаевым Русского дома въехал в распахнутые привратником ворота на буланом карабаире, ведя на поводу такого же аристократа-скакуна под седлом, колоритный тип в ватном халате из алачи. Скуластое лицо в кустистой бороде и словно бы обуглено. Соскочив на землю у фонтана, верховой представился слугой аги Ходжаева по имени Якуб и передал Искандерову кожаную сумку на плечевом ремне. В ней золотые монеты и письмо. Файзулла желает старшему другу доброго пути и советует быть осторожным: в стране неспокойно.

Прошлой ночью Тимур слышал выстрелы и крики за дувалом; кто-то убегал, кого-то догняли. Но не знал, что преследователями были люди эмира, а преследуемые – стронники младобухарцев. По меньшей мере тысяче из настигнутых перерезали глотки. Остальные либералы, из местных, спаслись бегством в Туркестан, в их числе Айни. Сам Файзулла находится под защитой отряда Колесова. Однако Алимхан, мобилизовавший своих сторонников, начал выдавливать большевиков из Кагана. Партийному лидеру младобухарцев пришлось принять гражданство РСФСР. Урок тяжёлый, но он покончил с иллюзиями конституционной монархии в Благородной Бухаре. Теперь никаких компромиссов – народная революция и свержение эмира!

Письмо Ходжаева внесло поправку в план Искандерова. Он выбирает для путешествия в этом году малолюдную местность на востоке эмирата. Там ещё спокойно. Своими соображениями поделился со спутником. Слуга либерала, дарёный поэту, будто раб феодального владыки, в знак согласия, прикрыв веки, склонил голову. Молчун, за день и десятка слов не скажет, что очень ценил Тимур, любивший мечтать в тишине.

Глава IV. Смута под Куполом Веры

И сегодня, когда пишутся эти строки, старожилы многолюдного кишлака Сарай помнят рассказы своих дедов о прибытии на окраину эмирата знаменитого путника.

Гостеприимный амлекдар на изысканном русско-французско-узбекском с включением туркменских слов настоял, чтобы славный гость из Бухары и его слуга остановились в резиденции Алимхана. Дворцовые строения раскинулись среди кущ диковинных деревьев у подножия небольшого холма с Арком между кишлаком и высоким берегом Амударьи. За широкой рекой виднелся низкий афганский берег. Лучшего места для отдыха невозможно было представить.

Спустя несколько дней в стороне закатного солнца показались на розовой воде чёрные каюки. Речная флотилия медленно осиливала течение Амударьи. Только к ночи подошли суда к пристани под обрывистым берегом. Наутро человек от амлекдара пришёл сообщить знаменитому поэту, что ему назначена аудиенция у эмира в кофейном павильоне. Эмир! Вот как! Тимур велел Якубу извлечь из перемётной сумы единственное своё одеяние, приличествующее случаю – белую арабскую рубаху до пят, накрутил белую же чалму и был готов. Саид Алимхан, в белом халате, при орденах, возлежал в кресле размером с большой диван. Редкое кресло обычных размеров и конструкции выдерживало его тучного тела.

Эмир задал разговору за кофе лёгкий, светский тон. Поговорили о значении Благородной Бухары в мусульманском мире, о новой поэзии. Сейид справился, над чем работает сейчас домулло Искандеров, одобрил намерение внука улема объехать страну по следам деда, чтобы во всеоружии впечатлений завершить повесть о нём. Вспомнили общих знакомых литературного круга Бухары.

Когда Искандеров назвал Айни, эмир, щуря близко поставленные к переносице умные глаза, заметил:

– Садриддин больно горяч, решителен, драчлив. Такие типы способны в одночасье отказаться от своих идеалов, сменить богов. Припомните моё слово. Сломает его власть. Нет, я не о себе говорю… Мне ведь править Бухарой недолго осталось. Бухара только и была независима при императорах. А большевизм – не царизм. Либералов большевики не потерпят. У Ленина с Троцким нет принципов. Их идея всемирной пролетарской революции Западом отвергнута. Не примут её и на Востоке. Но Востоку легче навязать её силой, во всяком случае, слабым среднеазиатским ханствам. В Туркестане красные не остановятся… Знаете что, перебирайтесь-ка с семьёй сюда. Здесь спокойно. Бухара уже не годится для тихой жизни, там не комфортно, скоро станет опасно выходить из дому. Беззаконие набирает силу. Подумайте. Многие будут сожалеть (и я в их числе), если узбекская литература потеряет вас.

Эти слова запомнятся поэту.