Сказания древа КОРЪ

И вдруг на тихой улице послышался конский топот. Настойчивый стук в ворота Русского дома пугает его обитаталей. Суетятся слуги. Растерянный привратник впускает во двор увешанного оружием всадника из внушительной кавалькады, оставшейся снаружи. Тимур узнаёт в госте возмужавшего миллионера. Красавец Файзулла здесь проездом после не совсем дружеского визита к эмиру.

Оказывается, в ЦК Партии младобухарцев решили заставить Саида Алимхана пойти на перемены в стране силой, используя военные ресурсы туркестанских большевиков. Ходжаев, заручился в Ташкенте поддержкой председателя Совнаркома Советского Туркестана Колесова и возглавил пока что негласный революционный комитет по подготовке восстания в Бухаре. Весной восемнадцатого года крупный военный отряд красных вторгся в эмират, большевиками же недавно объявленный суверенным, и закрепился всего в двадцати милях к юго-востоку от столицы, в Кагане. Отчаянный Файзулла с конной охраной из верных джадидов поскакал к эмиру с ультиматумом « распустить существующее при Вас правительство и назначить на его место Исполнительный Комитет младобухарцев ». Алимхан уступил. Тут же, при парламентёре, подписал текст нового манифеста.

– Да вот он, домулло , читайте вслух, пусть и госпожа Мариам порадуется нашему успеху!»

Искандеров развернул свиток:

– « Предоставляя всему нашему народу свободу слова, свободу промысла, свободу обществ, учреждаем в составе бухарских либералов Исполнительный Комитет и все реформы проводим по программе и указанию этого Комитета…». Поздравляю, председатель Ходжаев!

Молодого человека, возбуждённого успехом, переполняли эмоции:

– Мы создадим новое правительство. В нём найдётся место и для вас, домулло Тимур. А почему бы нет? Руководить культурой должны люди культуры.

– Ну, в народные назиры я не гожусь, мой друг, – возразил поэт. – Мне бы школу юных литераторов открыть, да в творчестве своём не разочароваться. Ещё задумал я написать одну книгу.

Файзулла взглянул на карманные часы:

– Четверть часа у нас есть… Угостите кофе, госпожа Мариам, вашим кофе, – и хозяину дома, когда хозяйка направилась исполнять просьбу гостя. – Что за книга, дорогой мой, если не секрет?

Искандеров, не избалованный в последнее время собеседниками, невольно излил переполненную поэтическую душу внимательному Файзулле. Пришли новые времена, шумные, суетливые. Заглушается много из того славного, что сделано предками. Он, внук Захир-аги, испытывает потребность написать историю жизни знаменитого улема, пока живы те, кто ещё помнит его, пока целы документы. Следуя последние годы путями деда, внук постоянно ощущал его присутствие. Этим ощущением необходимо воспользоваться. Потом будет поздно.

– Очень понимаю вас, домулло, – отозвался гость, ни словом, ни жестом не перебивший уважаемого им человека. – И вижу, что увлечь вас чем-либо иным сейчас просто невозможно. Мне остаётся лишь помочь вам как можно скорее выполнить благородную задачу, которую вы себе поставили. Меня это не затруднит и не разорит. Короче говоря, ждите на днях верного человека с лошадьми и тугим кошельком. Это мой посильный вклад в ваше будущее произведение. Дружба с вами позволяет мне эту дерзость. Я закупаю весь тираж книги для раздачи экземпляров истинным ценителям нашей истории.

Поддержка влиятельного друга «Русского дома» много значила. Задуманная книга обещала стать объёмной, не всякий издатель рискнёт выпустить её, не зная настроений читателя. Ведь Тимур Искандер оглы известен как поэт. С другой стороны, как раз любопытство публики может породить спрос. Искандеров с самого начала повествования завязал интригу преданием о серебряном блюдце, разрубленном на четыре части. Эту историю Тимур слышал от отца. Конечно, история русского прадеда не могла не обрасти домыслами за сто лет. Но из этой сказки и вышла сказочная жизнь улема, русского поляка, нашедшего здесь вторую родину.