Сказания древа КОРЪ

Владения Седова выходили плоским фасадом большого красного здания на Кривой переулок, отступив от тротуара на расстояние палисадника, застроенного дощатыми лавками. На верхнем этаже жил сам Седов, в восемнадцатом году национализированный, с подселёнными к бывшему хозяину предприятия семейными мастерами. Внизу располагались мастерские, где укладывался на ночь вповалку холостой рабочий люд. Женатые занимали подсобные строения на задах фабрички-усадьбы. Частное предприятие, назвавшись с наступлением Военного коммунизма артелью «Красный труд», изготовляло кожанки для комиссаров и ремни для бойцов Красной армии. Когда на фронтах затихло, царские галантерейщики понемногу стали возвращаться к художественной выделки кожи. Павел появился здесь вовремя. Старший Седов, с бородкой клинышком, с «клубничным» (по цвету и пористости) носом, доверяя рекомендации брата, ввёл упразднённого дворянина в мещанскую семью, состоящую сплошь из женщин, – дородной супруги и дочерей, замужних и девиц. Сыновей разобрали армии всех цветов, ни один из них не вернётся в Китай-город. Юного ивановца хозяин представил коротко: «Вот вам новый сын и братец, бабы». Из-за тесноты поселил его в чулане с окном.

Весной большевики дали волю частнику и назвали это отступление от идеалов пролетарской революции нэпом . Тут Седов развернулся. На ступенчатом аттике здания открылась под содранным кумачом и обновилась вывеска «Седов и сыновья. Золотая галантерея». Вновь потянулись к известным на всю Москву лавкам рабы красивых вещей, как состоятельные, так и ограниченные в средствах. Какая смесь одежд и лиц … и так далее. Уверенные в своей вечности буржуи-непманы в котелках, их жёны в модных юбчонках выше колен под соболями до пят, в шляпках-каскетках. Пролетарские писатели, поэтически жаждущие жить хорошо и , если позволят гонорары, ещё лучше. Неистребимые никакими революциями природные франты всех сословий, обретшие после денежной реформы возможность приобрести на последние серебряные рублики присмотренное портмоне с выпуклой золочёной монограммой под голой девицей, тоже с выпуклостями. Удачливый извозчик, понимающий, что жизненный успех зависит от выделки сбруи. Новая знать с партбилетами. Командиры РККА с россыпью геометрических знаков отличия и звёзд по петлицам на форменных воротничках, завораживаемые скрипом настоящей кожи. Работницы-комсомолки в красных косынках и кофточках в широкую полоску, бессильные перед буржуазным соблазном в виде сумочки на плечевом ремешке.

Вся эта названная (и неназванная из-за своей бесконечности) публика, демонстрируя покупку завистникам, сначала с гордостью говорила, хвастаясь перед ещё не отоваренными: «От Седова». Вскоре стала прибавлять: «Корнина работа».

Глава III. Тимур Искандеров

Поэтическая натура живёт в двух мирах, реальном и воображаемом. Для перехода из первого во второй, распространено мнение, необходимо так называемое вдохновение – творческий подъём, идущий изнутри или вызываемый внешним событием. Пребывание в грёзах может длиться довольно продолжительное время. Со стороны сочинитель видится как умопомешанный: взгляд устремлён в себя, отвечает невпопад, неловок, словом, он здесь, перед вами и в то же время далеко отсюда. Действительность для него заполняется фантастическими образами, возникающими таинством творения. Бывает, такое состояние не затухает постепенно, а вдруг сменяется упадком на взлёте, когда воображение становится бесплодным. И вот «вдохновенный безумец», только что общавшийся с духами, выглядит вполне «нормальным» человеком. Он изнурён полётом в запредельных сферах, недоступных для простых смертных, вял и раздражителен, угрюм и скучен. Ему отвратительны бумага и чернила; он не может связать двух слов, не то что создать оригинальную строку. Своё бессилие он объясняет отсутствием «муз» и лениво ждёт, когда они изволят явиться. Ожидание может затянуться до конца жизни… Творческая личность с опытом и характером, труженник, избавляется от такого состояния самопринуждением к работе. Он не ждёт в бездействии своей «музы», он двигается ей навстречу, интуитивно зная, где таится то самое спасительное для него вдохновение.