Сказания древа КОРЪ

«Императрица Эфиопии» бросила якорь в итальянском порту Триест. Там путешествующие женщины взяли билеты на прямой состав до городишка Виши. Но в Турине они сошли с поезда, добрались на наёмном автомобиле до Генуи, оттуда двинулись южным экспрессом через Ниццу и Марсель до Тулузы. Там вновь сменили поезд. Теперь путь их лежал в порт Байонна на реке Адур. В рыбацком посёлке наняли парусно-моторное судно. Перед выходом в открытый океан в непроглядную штормовую ночь, хозяин сейнера связался по рации с кем-то неимоверно далёким, говорившем на английском языке. Добрица, примостившись возле капитана, диктовала ему колонки цифр, тоже по-английски. Работали быстро, в то время как вахтенный менял галсы судна в эстуарии. Потом заглушили мотор и под нижними парусами вышли в свирепый Бискайский залив. На смену ночи пришёл день. Над головой и под днищем корабля крутилась, ревела серая мглистая стихия. Женщины то лежали в каюте вповалку, то выбирались на палубу глотнуть свежего воздуха. Через какое-то время проявился с правого борта чёрный, размытый силуэт, надвинулся на сейнер. Послышался голос, усиленный рупором. Кричали на штокавском наречии сербского языка: «Пароль! Пароль!». Капитан подал Добрице жестяную воронку величиной с ведро. «Пива!» – крикнула женщина в раструб и повторила несколько раз. – «Скотлэнд!» – раздалось в ответ.

С большим трудом двух женщин переправили на фрегат английских ВМС.

Глава V. Little Island

Потомки древних гэлов называют это скопление скал за Северным проливом, вылизанных арктическими ветрами, Little Island, Островок, а приземистую квадратную башню, сложенную из валунов на круглом темени большей из двух вершин, именуют Castle, что значит «з а мок».

На исходе местного короткого лета, ярким, здесь на редкость, вечером шлюпка с английского фрегата доставила в бухту Островка двух женщин, по документам Наталью Оляпьеву и её компаньонку Добрицу Матич. Встречал их на причале высокий узкоплечий мужчина, одетый в длинное пальто, в шляпе с небольшими полями, лет тридцати. За его спиной маячила ещё одна фигура, меньше ростом, похоже, камердинера. Обменялись приветствиями, и островитяне повели гостей к башне. Подъём был извилист и крут. На одном из поворотов низкорослый, шедший впереди с вещами прибывших, остановился и обратился почтительно через головы женщин: «Ваше высочество…»

Какие слова последовали за обращением, Десанка уже не слышала. «Принц! Интересно, кто именно? У низложенного короля Черногории Николы было два сына, оба уже, кажется, покойники. Интересно, кто из внуков коротает здесь изгнание?» Негош будто прочёл мысли гостьи: «Обращайтесь ко мне князь Александр. Я сын Петра, второго сына короля Николы I. Мой кузен, глава Дома Петровичей – Негошей, просветил меня, кто вы и с чем прибыли. Предложение обсудим завтра». Князь умолчал, что о намерениях плужан глава Дома Негошей знал по шифрованным посланиям тайного радиста из числа верных офицеров, внедрённого в штаб домобранцев в Подгорице. Сделав паузу, он продолжил: «Более безопасного и тихого места, чем Литл Айленд, трудно теперь найти в Европе. Уайт Холл предоставил Негошам убежище в Эдинбурге. Я выпросил этот замок для постоянного проживания по личным предпочтениям».

Последнюю фразу Александр закончил вздохом. И не смог скрыть его природу. Они уже поднялись к подножию башни. Площадку перед массивной дверью украшал декоративный вереск и дикий, но отборный чертополох с фиолетовыми цветами, символ Шотландии. Другой растительности не было на видимом с этого места склоне. До самой кромки прибоя тянулась пустошь, поросшая непритязательными растениями севера. Князь задержался у дверей. Обернувшись в сторону заката, произнёс с чувством: «Посмотрите! Приходилось ли вам видеть более совершенную красоту? С каждым днём убеждаюсь: нет на земле более прекрасного места, чем мой Островок. Моё самое страстное желание – умереть здесь и быть похороненным во-он на той горке. Как жаль, что не родился здесь». Ответа от спутниц он не ждал. Никакое стороннее мнение не изменило бы его восприятия этого уголка земли. Десанка впервые подумала, что дядя Вук и его единомышленники зря затеяли это дело с Негошами. Они уже не черногорцы.