Сказания древа КОРЪ

И это «скоро» неумолимо наступило. Сергей заканчивал третий курс техникума. Из форменной одежды студента-горняка, купленной при поступлении на геофак, он вырос и носил обыкновенную для конца пятидесятых пиджачную пару, подаренную ему сестрой, теперь инженером пивзавода, что под Дрогобычем. Только брюки мама ему заузила, назвав «стилягой». Лицом и фигурой он вышел в Скорых. Бабушкина «бульба», подпортив точёный нос Алексея Сергеевича в Ольге Алексеевне, сказалась и на его облике, но в целом, потомок чёрного гусара был сух членами, среднего роста, отличался мелкими чертами смуглого лица. Он не наследовал ни вороную «проволоку» Никанора, переданную Анатолию, ни светлую шевелюру Борисовичей. Русые, тонкие волосы достались ему от Фроловых.

Стоял на дворе слякотный март. Поздним вечером кучер Иван в последний раз подвёз из совхоза на фаэтоне закутанного в тулуп, заболевшего старостью (объяснила печально мама) «пана агронома» к «браме» дома на площади Малый Рынок. Ольга Алексеевна, не слушая возражений больного отца, вызвала скорую по телефону из поста милиции. В машину вмещался один сопровождающий. Села Елизавета Ивановна. Дверцы захлопнулись. Утром студента освободили от лекции: «Звонила ваша мама, Скорых, вас ждут дома, идите». В дороге домой мысли о смерти не было. Смерти в доме дочери агронома Фролова не могло быть, ведь никогда не было! Дверь в квартиру оказалась незапертой. В первой комнате – никого. Серёжа проходит в следующую, замечает: за его столом чужая моложавая женщина с седой головой, в чёрном, что-то торопливо прячет от него в выдвижной ящик. Юноша уже чувствует что-то грозное, неумолимое, хотя всё ещё не понимает смысла происходящего перед его глазами. Грубо оттолкнув женщину (больше он её долго не увидит), рвёт ручку ящика на себя…

В нём черная атласная лента…

В тот год Сергею исполнилось восемнадцать лет. Перед выездом на последнюю полевую практику он подступился к матери:

– Мам, как поменять фамилию?

– На Фролов? – догадалась Ольга Алексеевна.

– Да. Я не хочу быть Скорых… Из-за отца.

– Это очень сложно по нашим законам. У тебя нет оснований. Притом, фамилию Скорых носили многие достойные представители твоего рода. Ты оскорбишь их память.

– Я хочу быть таким, как дедушка. Всё хорошее во мне – от него.

– А я, скажи, я такая как мой отец?

– Да, такая, – горячо отозвался Сергей, – у тебя всё от него.

– Вот видишь, ты получил дедушкины качества через меня. А я ведь тоже Скорых и возвращать себе девичью фамилию не стану.

Глава V. Принцесса делает выбор

В мае 1960 года через консульство Великобритании в Титограде, как стали называть Подгорицу, директрису Плужанской средней школы разыскал душеприказчик его высочества Александра Петровича Негоша. Последний, отправляясь на подводной лодке к южному берегу Адриатического моря и предвидя опасность такого плавания, составил завещание, по которому значительная сумма в фунтах стерлингов переводилась на имя сына или дочери Десанки Аленниковой, в девичестве Каракорич-Рус, если ребёнок появятся на свет не позже весны 1942 года. Привести посмертную волю его высочества в исполнение предполагалось по достижении получателем завещанной суммы восемнадцатилетнего возраста. Буде названная госпожа останется бездетной или разрешится бременем в иные сроки, позже названного выше, она получает половину назначенной суммы в личное пользование по окончании войны. Душеприказчик через доверенных лиц отслеживал передвижение госпожи Десанки, был в курсе её семейного положения и убедился, что условия по перечислению максимальной суммы выполнены. Остаются второстепенные формальности.

Ещё – поставили в известность Аленникову – в Центральном банке республики Черногория на её имя хранится письмо. Десанка, не откладывая дела в долгий ящик, отправилась в Белград. По пути, в Титограде, забрала из банка письмо. Оно начиналось с приписки «прочесть и сразу уничтожить!». Так и сделала: сожгла конверт и исписанный листок на спичках в туалете поезда Титоград-Белград. Чернильные строчки, слово в слово, остались в голове. Александр открывал ими одну из самых сокровенных тайн своих родителей. Он оговаривался, что поступить иначе не может, ему не позволяют понятия чести. Он не Негош, вернее, Негош лишь через сводное родство с членами династии, это не секрет для королевского дома. В двенадцатом году, принц Пётр с обожаемой им женой, от которой не мог иметь ребёнка, путешествуя по России, взял из приюта в мальчика, родства не помнящего. Известно было только имя крещённого – Александр. Если Десанка родит после их соединения, пусть их общий ребёнок будет ограждён этой правдой от ложной гордости, которая, как и всякая ложь, есть грязь и яд души. Пусть возвышает его в собственном мнении сознание своей принадлежности сразу к двум доблестным народам.