Сказания и повести о Куликовской битве

В³² ту же нощь некто муж, именем Фома Халцыбеев,* разбойник, поставлен от великого князя на стражу на реце³³ на Чюру Махайлове.* Мужеством бе его на крепце сторожи и стоя от паганых. Сего уверя, бог откры ему видети нощи тоя видение велико. На высоте виде облак изряден. 'Прииде же некий полк от востока велик зело. От полуденныя же страны приидоша два юноши светлы,* лица их светящеся, аки солнце, имуще во своих руках мечи остры. И рекоста два юноши полковникам татарским: «Кто вам повеле требити отечество наше, нам дарова господь?». И начаша сечи я. Ни един от них не избысть. Оттоле же человек той верен бысть и целомудр. Исповеда видение великому князю единому. Он же рече: «Не глаголи никому же». Сам же князь великий воздев руце свои на небо и нача плакатися, глаголати: «Господи человеколюбче, молитвами святых мученик Бориса и Глеба, помози ми, яко же Моисею,* и Давиду на Галиада,* и первому Ярославу на Святололка,* и прадеду моему, великому князю Алесандру на хвалящего римского короля,* разорити хотев его. Ни по грехом моим воздаждь ми,³⁴ господи, и низ-посли милость свою и просвети нас благоутробием твоим. Не дай же нас в посмех врагом нашим раб своих, да не порадуются врази наши, ни ркут срама на верных — где есть бог их, на нь же уповаше. Помози, господи, християном, иже имя твое нарицаем!».

Приспе же время месяца сентября в 8 день великого праздника спасению християнскому — Рождество святыя богородицы. Светающу пятку и восходящу солнцу бывшу утру мгляну. И начаша же стези християнскии простиратись и трубы гласити мнози. Уже бо руские князи и воеводы и все удалыя люди и кони их укротеша гласом трубным, ³⁵и ко-иждо³⁶ под своим знаменем идяше, полцы же идуще по. учению елико кому веляше.

Часу же второму³⁷ наставшу дни, и начаша гласы трубныя обоих стран сниматися. Но татарские трубы аки онемеша, руские же утверди-шася, а самим еще не видетися, занеже бе утро мгляно. Но вельми есть тут земля постонала, грозу подающе от востока до моря, от запада же и до Дуная. Полю же Куликову, яко прегыбатися,³⁸ реки же выступиша из мест своих, яко многим воям по них бродимом, и никако же толиким быти полком на месте том.

Великому же князю преседающе на борзыя кони, ездя по полком, со слезами глаголаше: «Отцы и братия моя, господа ради подеизайтеся святых ради церквей и веры ради християнские, сия бо смерть не смерть, но живот вечный! Ничто же помышляете земнаго, но уклонимся на свое дело, венцы бо победными увяземся от Христа бога и Спаса душам нашим».

Утвердив же полки и паки прииде под свое знамя черное, и зсед с коня, и на иный конь сяде, совлачая с себя прыволоку царскую, и во иную облечеся. Той же конь даст под Михаила Андреевича* и ту приволоку на него же положи, иже бе ему любим паче меры. И повеле знамя рынде своему возити; и под тем знаменем убьен бысть.

Князь же великий став на месте своем и въздев³⁹ руце свои на небо, и вложив руку свою в недра своя, и вынев живоносный крест, на нем же бе воображены Христовы страсти,* ъ нем же бе живоносное древо.* И вос-плакася горько и рече: «На тебе уже конечно надеюся, живоносному кресту, иже сим образом явивый преславно пречесному царю Константину,* егда ему на брани с нечестивыми и застудными, и оброзом твоим победи их. Не могут обрезании человецы* стояти противу образу твоему и тако удиви, господь, милость свою на рабех своих».

Сия еще ему глаголяще, в то же время приидоша к нему книги от преподобнаго игумена Сергия, в них же бе написано: «Великому князю

Дмитрею Ивановичю и всем руским князем и всему православному воинству мир и благословение!». Князь же великий Дмитрей Иванович слышав писание преподобнаго старца и целова посольника того етера любезным целаванием, и аки некими твердыми бранями вооружився. Еще даст ему, еже посла старец игумен святый Сергий, хлебец святый пречистой его богоматери.* Князь же великий Дмитрей Иванович сьев хлебец и простер руце свои, возопи велегласно: «О велико имя пресвятыя троица, пресвятая госпоже, богородице, помагай нам молитвами твоего игумена Сергия!».