Сказания, легенды и притчи

Опять отправился с жалобой; приходит к Христу и говорит: «Господи! И баран меня обманул; чуть-чуть совсем не убил!»— Поди,— сказал Христос,— съешь портного». Побежал волк; попадается ему навстречу портной. «Портной! Я тебя съем, Господь приказал».— «Погоди, дай хоть с родными проститься».— «Нет, и с родными не дам проститься».— «Ну, что делать! Так и быть, съешь. Дай только я тебя смеряю: влезу ли еще в тебя-то?» — «Смеряй!» — говорит волк. Портной зашел сзади, схватил волка за хвост, завил хвост за руку, и давай серого утюжить (бить). Волк бился-бился, рвался-рвался, оторвал хвост, да давай Бог ноги. Бежит, что есть силы, а навстречу ему семь волков. «Постой! — говорят,— что ты, серой, без хвоста?» — «Портной оторвал».— «Где портной?» — «Вон идет по дороге».— «Давай нагонять его»,— и пустились за портным. Портной услышал погоню, видит, что дело плохо, взобрался поскорей на дерево, на самый верх, и сидит. Вот волки прибежали и говорят: «Станем, братцы, доставать портного; ты, кургузой (бесхвостый), ложись под испод, а мы на тебя, да друг на дружку уставимся,— авось достанем!» Кургузой лег наземь, на него стал волк, на того другой, на другого третий, все выше и выше; уж последний взлезает. Видит портной беду неминучую: вот-вот достанут и закричал сверху: «Ну, уж никому так не достанется, как кургузому!» Кургузой как выскочит из-под низу да бежать! Все семеро волков попадали наземь, да за ним вдогонку; нагнали и ну его рвать, только клочья летят. А портной слез с дерева и пошел домой. (Из собрания В. И. Даля.)

Примечания

См. «Народные русские сказки», вып. IV, с. 44—47, 155—158, и легенду о бедной вдове.

В сказке «О Георгии Храбром и о волке», записанной казаком Луганским, волк обращается со своими просьбами к этому святому. Георгий Храбрый между простолюдинами почитается покровителем стад и начальником волков, которым раздает приказания: где и чем кормиться.

Народные поговорки говорят: «Св. Юрий коров запасает»; «Егорий да Влас всему богатству глаз»; «Что у волка в зубах, то Егорий дал». Существует поверье, что волк ни одной твари не задавит без Божьего дозволения. Под Юрьев день, и осенью, и весною, в Курской губернии ничего не работают из шерсти, опасаясь, чтобы волки не поели за то овец.

От одного поселянина слышали мы такой рассказ. Пасли два пастуха овечье стадо; захотелось одному водицы испить, и пошел он через лес к колодцу. Шел, шел и увидел большой, ветвистый дуб, а под ним вся трава примята и выбита. «Дай, посмотрю, что тут делается»,— сказал пастух и влез на самую верхушку дерева. Глядь — едет св. Георгий, а вслед за ним бежит многое множество волков. Остановился Георгий у самого дуба; начал рассылать волков в разные стороны, и наказывает всякому, чем и где пропитаться. Всех разослал; собирается уж ехать, на ту пору тащится хромой волк и спрашивает: «А мне-то что ж?» Егорий говорит: «А тебе вон на дубу сидит!» Волк день ждал, и два ждал, чтобы пастух слез с дерева, так и не дождался; отошел подальше и схоронился за куст. Пастух огляделся, спустился с дуба — и бежать! А волк как выскочит из-за куста: схватил его и тут же съел.

Петух и жерновцы

Жил да был себе старик со старухою, бедные-бедные! Хлеба-то у них не было; вот они поехали в лес, набрали желудей, привезли домой и начали есть Долго ли, коротко ли они ели, только старуха уронила один желудь в подполье. Пустил желудь росток и в небольшое время дорос до полу. Старуха заприметила и говорит: «Старик! Надобно пол-та прорубить; пускай дуб растет выше; как вырастет, не станем в лес за желудями ездить, станем в избе рвать». Старик прорубил пол; дерево росло-росло и выросло до потолка. Старик разобрал и потолок, а после и крышу снял; дерево все растет да растет, и доросло до самого неба. Не стало у старика со старухой желудей, взял он мешок и полез на дуб. Лез-лез и взобрался на небо. Ходил-ходил по небу, увидал: сидит кочеток-золотой гребенек, маслена головка, и стоят жерновцы. Вот старик-ат долго не думал, захватил с собою и кочетка, и жерновцы и спустился в избу. Спустился и говорит: «Как нам, старуха, быть, что нам есть?» — «Постой,— молвила старуха,— я попробую жерновцы». Взяла жерновцы и стала молоть: ан блин да пирог, блин да пирог! Что ни повернет — все блин да пирог! И накормила старика.