Сказания о Кудым-Оше и Пере-охотнике

Под грозным взглядом старика
И камни оробели.
Вздохнули в кузницах меха,
И молоты запели.
А граф следит — глазищи злы,
Людей, как шилья, колют.
Куют для пармы кандалы,
Для пермяков — неволю.
У ковалей черней смолы
И бороды, и руки,
Куют для пармы кандалы,
Народу — зло и муки.
Куют, судьбу свою кляня,
Не зная сна, не видя дня,
Звучит в ночи чугунный звон,
Как похоронный долгий стон.

И вот уже в глуши тайги,
Где ветры спят лесные,
Деревья валят мужики —
Страдальцы крепостные.
По спинам их плетьми секут,
И цепь — змею железную —
Они со стоном волокут
По просеке прорезанной,
Через озера и ручьи
Ее по парме тянут:
Мол, были земли здесь ничьи,
А нынче графа станут.
Орет приказчик: «Как волков.
Обложим в парме пермяков!»
У вести злой недолог путь,
И пермяки в смятении:
Где от оков, от графских пут
Найдут они спасение?
И только Пера ничего
Не ведает о деле,
Сон на печи сморил его.
А он храпит неделями,
И не разбудишь мужика,
Не растрясешь до срока,
Сопит себе — к щеке рука,
Свистит ноздрей широкой.
Его и с печи сволокли,
Гудят соседи осами,
Кудель лохматую зажгли
И сунули под нос ему.

Он как чихнет — и окон нет,
И два бревна осели,
Упал на корточки сосед
И выкатился в сени.
А Пера молвит пермякам:
— Зачем будить по пустякам?
Приснился мне недобрый сон:
На просеке на дальней
Я слышал звон, железный звон,
Печальный звон кандальный.
— То правда, — молвят пермяки. —
Нас от беды убереги.
Ведь с графом спорить — как с царем,
У графа пушки, конница,
И все в неволе мы помрем,
И род пермяцкий кончится.
Ответил он:
— За край родной,
За вас тряхну я стариной,
Готовьте к встрече пиво.
И вот он с луком за спиной
Лесной шагает гривой.
Читает Пера без труда
Следов звериных строки,
Ему — как лебедю — вода
Таежные дороги.
И вот уж просека видна,
И песня горькая слышна.

Ночь, словно серая сова,
Зарю крылом смахнула,
Костерчик теплится едва,
И просека уснула.
Охотник мимо костерка
Прошел неслышной тенью:
А цепь, однако, нелегка,
По пуду весят звенья,
И, словно Камушка, длинна,
Конца ей не отыщется,
Вот так протянется она,
Быть может, верст на тысячу.
Рвал Пера цепь, ломал узлы —
Ладони онемели,
Что делать, в мире кандалы
Всегда ковать умели.
Но видит он за синей тьмой
Родимый край в неволе,
Глаза людей — как стон немой,
Как сгустки черной боли,
Рекою горюшко течет
В пермяцкие деревни…
И налилось его плечо
Таежной силой гневной.