Сказания о людях тайги: Хмель. Конь Рыжий. Черный тополь

– Факты? А это разве вам не факт?! Пожалуйста! – Каргаполов достал из стола и сунул под нос прокурору Лаппо листовку подпольного комитета. – Отперативно работают большевики!

«Товарищи!

При царском самодержавии мучили и убивали людей, но таких чудовищно-гнусных преступлений, какие сейчас творятся на наших глазах, еще не видывала история. Это нечто такое гадкое, беспредельно-мерзкое, что не поддается никакому описанию. Нет слов на человеческом языке, чтобы передать всю бездну утонченных мук над товарищами, захваченными в низовьях Енисея. Всю дорогу над ними измывалась пьяная орда белоказаков и офицеров Дальчевского.

Были насмерть замучены Марковский, Лебедева, Печерский и ряд других товарищей. Но палачам мало этих жертв. За городом найдено несколько товарищей, изрубленных шашками, с кусками мяса вместо лица. У одной женщины отрезаны груди, распорот живот. В тюрьме – пир сатаны, кровавая вакханалия! Арестованных раздели донага, били нагайками, прикладами, каблуками. В результате несколько человек мертвых. Без всякой одежды их загнали в калорифер, но и там избиения не прекращаются. Приходят и вымещают злобу на безоружных людях все, кому не лень.

Но недолго продлится торжество буржуазии и ее прихвостней! За моря крови, за все пытки и муки они ответят сторицей перед судом рабочих и крестьян очень скоро! Гораздо скорее, чем они могут ожидать.

 

Вечная память мученикам!

Проклятия убийцам!

Долой правительство палачей!

Красноярский комитет коммунистов

 

(большевиков)».

Слышно было, к дому губернского комиссара подошел автомобиль. Прокурор Лаппо выглянул в окно.

– Управляющий губернией приехал с кем-то, – сообщил он, присмотревшись, уточнил: – Коротковский. А ему-то что здесь нужно?

Лаппо моментально убрал пистолет в кобуру, вернул листовку Каргаполову и предупредил комиссара:

– Не спешите, Сергей Сергеевич, Борис Геннадьевич терпеть не может недоказуемых арестов. Надо хорошо аргументировать. Я вас полностью поддерживаю в данной операции; но надо говорить спокойно, убедительно.

– Мы должны действовать решительно, в конце концов. Вы же прокурор! – взвизгнул Каргаполов.

– Разумеется, Сергей Сергеевич, – басил Лаппо, чувствуя себя не вполне уверенным. – Вы имеете главные доказательства: письмо генерала Новокрещинова, показания сотника Бологова, есаула Потылицына и мещанина Подшивалова.

– Есть еще особый свидетель, – напомнил Каргаполов. – Член полкового комитета сводного Сибирского полка старший урядник Сазонов! Ну а главные доказательства мы получим в ближайшие три дня.

Ной тылом руки вытер вспотевший лоб. Так вот кто еще выступает свидетелем его разоблачения! Вихлючий комитетчик Сазонов! У жирной свиньи нету никаких других доказательств. И он, Каргаполов, с прокурором Лаппо будут вытягивать нужные показания из самого Ноя и Евдокии Елизаровны, Дуня, понятно, не сдержит страшных пыток и может подписать любые протоколы…

V

Тем временем управляющий губернией Ляпунов и подполковник Коротковский прибыли в контрразведку по чрезвычайному делу: только что получен пакет из Омска. Постановлением управляющего военными делами Сибирского правительства и решением кабинета министров подполковник Каргаполов снят с должности губернского комиссара.

Коротковский назначен губернским комиссаром. Сам полковник Ляпунов назначен начальником гарнизона, а на его место утвержден Троицкий.

Поднимаясь по лестнице, застланной ковровой дорожкой, Ляпунов сказал:

– Все это как гром с ясного неба. Здорово же разделался с ним капитан. Уму непостижимо! Считаю, что вовремя убрали эту сволочь, в конце концов.

Коротковский закурил папиросу и угостил Ляпунова.

– Одного не понимаю: где капитан мог достать документы жандармских архивов по Петербургу. Он вам ничего не говорил, Борис Геннадьевич?

– Такие люди, Григорий Пантелеймонович, как капитан Ухоздвигов, для меня абракадабра! Доктор Прутов сказал, что в следственную комиссию капитан доставил бывшего жандармского шпика, протодиакона собора Пискунова, а документы жандармских архивов капитан изъял на квартире у самого Каргаполова, когда тот двое суток сидел в тюрьме.

– Но, Борис Геннадьевич, почему капитан в вагоне Гайды настоял оставить губернским комиссаром Каргаполова?

– Тут ларчик просто открывается, – ответил Ляпунов. – Очевидно, Кирилл Иннокентьевич готовился уничтожить его на уровне правительства. Ну а относительно меня постарался, понятно, сам доктор Прутов. Адвокат Троицкий для него во всех отношениях фигура более подходящая для управляющего губернией.

Покурив на лестнице, полковники вошли в обширную приемную, где застали офицеров, трех казаков и в уединении, в углу на стуле – Евдокию Елизаровну Юскову, ту самую…

Дуня не растерялась и на этот раз.

– Господин полковник, – обратилась она к Ляпунову. – За-ра-ди бога, спасите! Арестовал меня господин комиссар как агента ВЧК. Да разве я зналась с ВЧК?

– Успокойтесь, госпожа Юскова, разберемся, – ответил Дуне Ляпунов и первым прошел в кабинет за двойными дверями, за ним – Коротковский.