Сказания о людях тайги: Хмель. Конь Рыжий. Черный тополь

Каргаполов носился по кабинету пузом вперед, приземистый, толстоногий, раскрасневшийся и до невозможности воинственный. Увидев Ляпунова и Коротковского, без всякой подготовки шарахнул:

– В моем комиссариате заговор раскрыт! Заговор! Мною и прокурором приняты экстренные меры! Схвачен один из главных агентов резидента ВЧК! Вот он, полюбуйтесь! – показал он на хорунжего Лебедя. – Полностью раскололся, сволочь!

– Враки то! – отмел Ной. – Сами придумали резидента и агентов и господ полковников пужаете!

– Мооолчаать, красная шкура! – взвыл Каргаполов, помятуя о главном: запугать до икоты управляющего губернией. Чем больше нагнать на него страху, тем вернее заполучить право провести следствие как бог на душу положит.

Но полковник Ляпунов не испугался на этот раз.

– Господин Каргаполов, – спокойно начал он. – Мы прибыли к вам для выполнения чрезвычайного решения правительства и уполномочены зачитать приказ военного министра Гришина-Алмазова.

Каргаполов повернулся к прапорщику:

– Приказываю: под усиленным конвоем увести в тюрьму арестованного хорунжего Лебедя, агента ВЧК, его сообщников Юскову и Хвостова. Каждого из них водворить в одиночные камеры!

– Приказ отменяю! – круто оборвал Ляпунов.

– Прошу не вмешиваться в сферу моей деятельности, – вздулся Каргаполов.

– Успокойтесь, господин Каргаполов. С сего дня вы сняты с должности губернского комиссара и лишены звания подполковника, – объявил Ляпунов, раскрывая папку. – Имеется на этот счет указание кабинета министров правительства. Мы вас ознакомим. – И зачитал приказ.

Каргаполов на некоторое время онемел, тупо уставившись на Ляпунова. Он снят с должности?! Лишен звания подполковника?! Быть того не может!

– Господин прокурор, – сурово спросил Ляпунов у Лаппо, – как вы могли допустить подобный произвол в комиссариате?

Огромный Лаппо поднялся, отошел от стола, поспешно ретировался:

– У губернского комиссара имелись изобличающие документы на хорунжего Лебедя, и я как прокурор…

– Вы помогали Каргаполову «добыть» эти данные? Мы вынуждены будем поставить об этом в известность министра юстиции, господин Лаппо. Освободите сейчас же госпожу Юскову!

Штабс-капитан Хвостов обратился к Ляпунову с жалобой на распоясавшегося Каргаполова и попросил передать его офицерскому суду чести за оскорбления.

– Успокойтесь, князь. Приказом военного министра вы произведены в подполковники и назначены начальником политического отдела. Губернским комиссаром утвержден Григорий Пантелеймонович Коротковский.

Поверженный Каргаполов едва доплелся до кресла и не сел, а плюхнулся на него, осовело уставившись на Ляпунова и Коротковского. Он, Каргаполов, уничтожен! Уничтожен!

– Сдайте оружие, господин Каргаполов, – приказал Ляпунов.

Коротковский и Хвостов зашли с двух сторон и без единого слова взяли из ящика стола пистолет и отстегнули от пояса наган, да еще из кармана брюк вытащили пачку денег, неизвестно как перекочевавшую туда из стола. Каргаполов схватил Хвостова за руку:

– Не смейте!

– Это что, те деньги, которые вы обещали есаулу Потылицыну за намеченные вами жертвы? – спросил Хвостов. И к Ляпунову: – Господин полковник, как стало известно, Каргаполов обещал есаулу Потылицыну по пятьсот рублей за голову каждого убитого при этапировании. Было намечено уничтожить семнадцать арестованных. Убито одиннадцать, тридцать в тяжелом состоянии.

– Ложь! Ложь! Инсинуации! – завизжал Каргаполов. – Кровавую расправу спровоцировал хорунжий Лебедь, вот эта сволочь! Чтобы вызвать недовольство народа.

– Хватит, Каргаполов! – остановил Ляпунов. – Натворили вы дел. И не только сегодня, но и девятнадцатого июня. С сего дня вы будете находиться под домашним арестом.

Каргаполов обмяк в кресле, ссутулился, уставившись взглядом в пустой ящик стола. Повержен и уничтожен!

– Вы еще пожалеете, господа! Пожалеете! – бормотал он, покачивая лысой головой. – Убит протодиакон собора! Если бы он не был убит!

– Протодиакон Пискунов? – спросил Ляпунов. – Не беспокойтесь, протодиакон жив и давал показания следственной комиссии в Омске по расследованию вашей деятельности в жандармерии Красноярска и Петербурга за девятьсот третий – шестнадцатый годы. Документы жандармских архивов предоставлены следственной комиссии капитаном Ухоздвиговым.

– Он меня ограбил, ограбил, – беспомощно бормотал Каргаполов. – Зарезал, зарезал, подлый предатель отечества! Еще во Франции он продал Россию. Это мне совершенно точно известно, господа! Дайте мне три дня! Всего три дня, и я раскрою всю сеть! Это могу сделать только я!

Хорунжий, не принимавший участия в разговоре, тихо вышел из-за стола, спросил: может ли он считать себя свободным.

– Безусловно! – разрешил Ляпунов. – Но прошу не разглашать о том, что здесь произошло. Возьмите, пожалуйста, свое оружие и документы.

– А деньги?

– Конечно, и деньги.

– Вы пожалеете, господа! Попомните меня! Попомните! Только я мог раскрыть и обезвредить красного дьявола во французском мундире. Только один я! Я шел по верному следу. Дайте же мне три дня!