Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Таким образом, благодаря раздаче волостей племянникам и отвлечению Васильком внимания половцев на Польшу, последние годы княжения Всеволода могли пройти в тишине. Однако начались бедствия другого рода: страшный неурожай постиг Киевскую область в 1092 году; сделался голод, и открылся мор; в одном Киеве гробовщики продали более семи тысяч гробов за время с 14 ноября по 1 февраля. Затем случилась незапамятная засуха; повсюду горели леса и торфяные болота, отчего воздух был постоянно застлан дымом; после этого было солнечное затмение, и, наконец, произошло землетрясение. Все это действовало на воображение народа, и всюду ходили самые нелепые слухи: в Полоцке и Друцке рассказывали, что злые духи днем и ночью скакали на конях, невидимо уязвляя граждан, отчего умирало множество народа; в Киеве же всеми считался достоверным рассказ о том, что когда великий князь выехал на охоту, то около него с небес упал огромный огненный змий.

Занимая Киевский стол и будучи постоянно тревожим беспокойными племянниками, Всеволод всегда с удовольствием вспоминал время княжения своего в Переяславле. Переяславская земля лежала ближе всего к Киеву, а потому киевские князья по возможности сажали сюда своих любимых сыновей, чтобы иметь случай почаще их видеть; святой Владимир посадил сюда Бориса, Ярослав – Всеволода и, наконец, сам Всеволод – своего младшего сына от второй жены, княгини Анны, юного Ростислава.

Однако князьям, сидевшим в Переяславле, лежавшем на самой границе южных степей, приходилось быть всегда, так сказать, в сторожах Русской земли от внезапного нападения степных хищников; самому Всеволоду, во время сидения здесь, пришлось иметь немало дел с остатками печенегов и торками, а впоследствии и со свирепыми половцами; при этом для окончательного подчинения Руси торков и печенегов Всеволод не только прибегал к оружию, но придумал еще и очень удачный мирный способ обращать их в союзников, с тем чтобы они сдерживали хотя бы первый напор половцев; для этого он поселял большие количества торков и печенегов в своих собственных владениях, где они в короткое время наполо вину обрусели. Скоро вблизи самого Киева завелись станицы, где жило особое сбродное население: ковуи, турпеи, берендеи; всех их вместе звали также черными клобуками, или черкасами. С половцами Всеволоду пришлось познакомиться в самом начале их появления в русских пределах; с тех пор он много воевал с ними, но много же раз и водил дружбу с их ханами во время перемирий.

Под конец своей жизни старый великий князь стал часто хворать, а 13 апреля 1093 года присланный нарочный из Киева привез Владимиру Мономаху в Чернигов тревожную весть, что отец его очень болен. Владимир прискакал наспех и застал Всеволода уже умирающим; тут же был и младший его брат Ростислав, мачеха, княгиня Анна, пользовавшаяся со стороны Мономаха величайшим уважением, и, разумеется также, и инокини сестры: Янка, или Анна, Евпраксия и Екатерина.

Всеволод скончался шестидесяти четырех лет от роду и был похоронен в Киеве, рядом с отцом, согласно пророческому благословению Ярослава, в соборе Святой Софии. По отзыву летописца, он смолоду отличался набожностью, воздержанием, милостью к нищим и особенною любовью к монахам; был широко образован и говорил на пяти языках, вероятно по-гречески, по-латыни, по-шведски, по-венгерски и по-половецки.

Во время княжения Всеволода произошло, 9 мая 1087 года, важное событие в жизни всех христианских народов: мощи святого угодника и Чудотворца Николая были перенесены из места их первоначального упокоения – города Мира Ликийского в Малой Азии – в город Барьград в Италии, где они почивают и поныне. Затем, при Всеволоде же, 14 августа 1091 года, было открытие и перенесение в Великую церковь Киево-Печерской лавры мощей преподобного Фео досия.

Во времена княжения Всеволода, с 1077 по 1089 год, митрополитом Киевским был поставлен Иоанн, родом, вероятно, болгарин, причисленный к лику святых. «Никогда, – говорит летописец, – еще не было на Руси и не будет подобного ему». Отличаясь замечательной кротостью, Иоанн в то же время выступал смелым обличителем грехов тогдашней Руси; он доказывал, какой страшный грех торговать купцам в Половецкой земле крещеными рабами; не одобрял, что князья наши выдают своих дочерей замуж за государей латинской веры, и был очень строг к проступкам священников и монахов.