Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Владимиру Рюриковичу удалось скоро ускользнуть из половецкого плена, но вернуть себе Киев ему уже больше не пришлось. Из-за Галича же между Даниилом Романовичем и Михаилом Черниговским поднялась ожесточенная борьба, беспрерывно шедшая в течение нескольких лет, причем город неоднократно переходил из рук в руки, пока в распрю эту не вмешался брат Юрия Суздальского, хорошо знакомый нам пылкий и неукротимый Ярослав Всеволодович.

Ярослав захватил Черниговскую волость и занял Киев. Скоро, однако, он быстро его оставил. Страшные вести пришли о новом вторжении татар, на этот раз с севера.

Михаил же Черниговский, узнав о хозяйничанье Ярослава в своей отчине и о занятии им Киева, а также и о поспешном его выезде оттуда, решил сам двинуться к Киеву, а в Галиче оставил своего сына Ростислава. Но Ростиславу пришлось недолго посидеть в Галиче. Скоро появился под городскими стенами Даниил и стал говорить жителям: «Люди городские, до которых пор хотите вы терпеть державу иноплеменных князей». Те закричали в ответ: «Вот наш держатель, Богом данный» – и пустились к Даниилу, «как дети к отцу, как пчелы к матке, как жаждущие воды к источнику». Крамольные же бояре должны были «с осклабленным лицом и облизывая губы» явиться к Даниилу и поневоле сказать ему: «Приди, князь Даниил, прими город».

Так опять сел в Галиче мужественный Даниил в страшный год вторичного появления татар в Русской земле. Это было в 1238 году.

Во время только что описанной непрестанной борьбы в Поднепровье и в Галиче, шедшей после битвы под Калкою, на севере Руси шла не менее беспокойная жизнь.

Мы прервали наш рассказ о событиях в Новгороде на том, что в 1224 году сын великого князя Юрия Суздальского Всеволод, не будучи в состоянии переносить новгородские порядки, вторично тайно оставил город и на этот раз, по примеру дяди Ярослава, засел в Торжке, куда пришел к нему на помощь и отец со значительными силами.

Юрий потребовал от новгородцев выдачи главных зачинщиков крамолы против суздальских князей и грозил им в случае отказа: «Я поил коней своих Тверцой, напою и Волховом», но затем смягчился и дал им в князья своего шурина, уже известного нам Михаила Черниговского, сына Чермного, который в то время не мог утвердиться в Чернигове, враждуя с дядей своим – Олегом Курским, героем битвы на реке Калке.

Новгородцы жили хорошо с Михаилом, но, пробыв около года, он простился с ними и отправился на юг, чтобы сесть в своей отчине – Чернигове, помирившись при помощи Юрия Суздальского с дядей – Олегом Курским.

Тогда новгородцы опять пригласили себе брата Юрия Ярослава, который вскоре нанес сильнейшее поражение литовцам и совершил затем смелый поход вглубь Финляндии, после чего мирно крестил язычников корелов в православную веру.

Затем деятельный Ярослав отправился во Псков и повез туда много подарков; по-видимому, он желал войти в добрые отношения с псковичами, чтобы пойти с ними против немцев. Псковичи, однако, не только не приняли Ярослава, чем он был крайне обижен, но даже, узнав, что он собирается идти на немцев в Ригу и привел для этого свои переяславские полки, сами поспешили заключить с рыцарями ордена мир, с тем чтобы они помогли им в случае войны с Новгородом[21]. Новгородцы же, узнав про это, сказали Ярославу: «Мы без своей братьи, без псковичей, не пойдем на Ригу, а тебе, князь, кланяемся» – и, несмотря на все просьбы его, не согласились идти на немцев. Раздосадованный Ярослав уехал к себе в Переяславль-Залесский, а в Новгороде оставил двух малолетних сыновей своих, Феодора и Александра, с дядькой-кормильцем Феодором Даниловичем.

Скоро в Новгороде поднялись обычные волнения и самоуправство; к тому же осенью 1228 года полили сильные дожди, которые шли день и ночь, и с Успенья до Николы не видно было солнца – ни сена нельзя было добыть, ни пашни пахать. Угнетенный этим ненастьем, народ восстал против владыки Арсения, упрекая его, что Бог наказывает их по его вине, так как будто он заставил своего предшественника Антония удалиться в Хутынский монастырь, тогда как в действительности Антоний ушел из владык, будучи разбит всем телом от болезни и потеряв при этом язык. Благочестивый и смиренный Арсений денно и нощно молился о прекращении ненастья, но буйная толпа вытащила его из архиерейского дома, била, гнала и чуть не лишила жизни, затем извлекла из монастыря немого и разбитого Антония и силой посадила его опять владыкой. Новгородцы не успокоились и на этом; они разграбили многие дома, лишили сана тысяцкого, избрали нового и послали к Ярославу требование, чтобы он скорей ехал. Но пока от него ожидали ответа, дядька молодых князей, без сомнения опасаясь за них, ввиду описанных бесчинств, поспешил тайно покинуть с ними город.

Тогда новгородцы очень обиделись. «Что же это они побежали, – говорили они, – разве какое зло задумали на Святую Софью, а мы их не гнали, только братью свою казнили, а князю никакого зла не сделали».