Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

В 1245 году молодой князь Константин вернулся из Татарских земель, и отец его Ярослав должен был сам отправиться туда. Он присутствовал там при воцарении, в 1246 году, нового хана Гаюка; через некоторое время мать этого Гаюка пригласила к себе Ярослава и в знак великой чести дала ему есть и пить из своих рук, отчего, однако, он заболел и через семь дней умер; полагали, что он был отравлен ханшей, так как тело его посинело удивительным образом, и что это было сделано по наветам какого-то русского предателя, Феодора Яруновича. Так кончил свой земной путь мужественный Ярослав, много потрудившись на пользу Русской земли в наступившие ужасные для нее годы.

Почти в то же время, как погиб Ярослав, и Михаил Черниговский был вызван к Батыю. Он возбудил против себя неудовольствие татарских должностных лиц, производивших в Чернигове поголовную перепись оставшихся в живых жителей и наложивших на всех тяжелую дань.

Перед отправлением в Орду Михаила напутствовал епископ и дал ему запасные дары; его сопровождали малолетний внук Борис, сын убитого татарами в Шернском лесу Василька Константиновича, и верный боярин Феодор.

Прибыв в Сарай, Михаил хотел войти в ханский шатер, но от него потребовали, чтобы он раньше прошел через разложенный перед ставкою огонь и поклонился татарским идолам. Михаил отказался от этого наотрез. «Я могу поклониться царю вашему, ибо Богу угодно было поставить его надо мною, но христианин не служит ни огню, ни идолам». Разгневанный Батый послал тогда к нему своего вельможу Эльдегу с приказанием или повиноваться, или принять смерть. Михаил согласился на последнее и, причастившись вместе с боярином Феодором Святых Тайн, стал в ожидании смерти громогласно петь псалмы царя Давида. Юный Борис и остальные русские вельможи со слезами на глазах умоляли Михаила согласиться исполнить требуемое, но он был непоколебим. Скоро на Михаила набросились озверелые татары и начали топтать ногами и бить в сердце; все русские безмолвствовали, пораженные ужасом; один только боярин Феодор с просветленным лицом продолжал петь псалмы. Наконец, некий русский вероотступник, Доман из Путивля, отсек Михаилу голову и слышал последние слова князя, произнесенные тихим голосом: «Христианин есмь». Вскоре за ним был умерщвлен и боярин Феодор, после чего тела двух страдальцев были брошены на съедение псам; однако они были сохранены усердием приехавших с ними русских, а наша церковь причла обоих мучеников к лику святых.

После варварского убийства Михаила внук его Борис Василькович получил позволение вернуться домой. Старшая дочь Михаила Феодулия отличалась большим благочестием. Она была невестой одного из потомков славного варяга Шимона – князя Мины Суздальского; когда же жених ее скончался, то она постриглась в Суздале с именем Ефросинии, провела жизнь в строгом подвижничестве и после смерти удостоилась нетления мощей[24].

В то время как Михаил Черниговский погибал мученической смертью в Орде, сын его Ростислав, успевший жениться на дочери венгерского короля Белы Четвертого, не прекращал своих происков овладеть Галичем, пользуясь помощью венгров и крамольных галицких бояр. Наконец, Даниил разбил его на реке Сан, причем был убит и известный нам Филя Прегордый. После этого Даниил стал скоро одним из сильнейших славянских князей, и в нем начали заискивать все его соседи.

По отношению татар дела Даниила шли менее блестяще.

Он получил грозный приказ Батыя: «Дай Галич». Тогда Даниил решил сам отправиться в Орду. По пути он встретил татар за Переяславлем, гостил у их начальника Куремсы и, наконец, прибыл к Батыю. Батый встретил его милостиво, не заставил исполнять монгольских обрядов и приветствовал словами: «Ты долго не хотел меня видеть, но теперь загладил свою вину. Пьешь ли ты наше молоко, кобылий кумыс?» – «До сих пор не пил, а прикажешь – буду», – смиренно отвечал Даниил, стоя на коленях.

После этого Батый, в знак особого благоволения, прислал ему вина. Прожив двадцать пять дней у татар, Даниил выехал домой с большой честью – с именем слуги и данника ханского. «О, злее зла честь татарская!» – горестно восклицает летописец, рассказывая про это.

Кроме русских князей, к великому хану в Татарские земли ездило на поклон огромное количество всевозможных лиц из Азии и Европы. Беспокойство в последней, в ожидании татар, было общее: народ постился, а духовенство день и ночь молилось в церквах. Только один Людовик Святой, храбрый французский король, не терял бодрости и говорил своей матери, что он, в надежде на Бога и на свой меч, смело встретит монголов. Папа Иннокентий Четвертый, желая миром удалить грозу нашествия, отправил к великому хану послов с дружелюбными письмами. Один из них, монах Плано-Карпини, проезжал через Русскую землю в Татарские земли в 1246 году и оставил любопытные записки о своем путешествии.