Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля

Много веков прошло с тех пор, но и теперь сердце каждого русского человека должно болезненно сжиматься, вспоминая это бесконечно тяжкое унижение лучшего из русских князей, который искупал им не свой, а чужой грех – отсутствие братолюбия и единства, погубившее нашу Родину. Батый несколько времени любовался преклоненным перед ним героем; наконец, обращаясь к окружающим, он произнес: «Правду говорили мне: нет князя, равного этому».

От Батыя Александру с братом Андреем пришлось совершить длинный и трудный путь в далекие края, для представления великому хану, и, конечно, пройти и там через ряд горьких унижений.

Во время этой поездки их младший брат, Михаил Хоробрит, или Храбрый, получивший в удел Москву, решил, не имея никаких прав, изгнать дядю Святослава из Владимира и самому сесть на великое княжение. Михаил, впрочем, скоро погиб в борьбе с Литвою, а на следующий год вернулись Александр и Андрей с честью и пожалованием от хана Менгу.

Андрею было дано великое княжение Владимирское (дядя Святослав жил недолго и скоро умер); Александр же, хотя и старше Андрея, получил Новгород и Киев.

Что заставило хана обойти Александра – неизвестно. Может быть, это соответствовало и желанию покойного Ярослава, который считал Александра, как самого способного из своих сыновей, наиболее пригодным для занятия столь трудных в то время столов, как Новгородский и особенно Киевский, где все необходимо было восстанавливать вновь из развалин.

Во всяком случае, вернувшись к началу 1250 года в Русскую землю, Александр отправился в Новгород, где был встречен жителями с большой радостью, и стал усердно заниматься делами Святой Софии.

Скоро в Новгород к нему прибыло чрезвычайное посольство от папы Иннокентия Четвертого.

Папа прислал к нему двух своих знатнейших вельмож – кардиналов Гольда и Гемента – с письмом, в котором требовал перехода Александра вместе со всем русским народом в латинство, утверждая, что покойный отец его Ярослав обещал это перед смертью в Татарских землях его послу Плано-Карпини, чего в действительности не было, так как в своих записках, дошедших до нас, Плано-Карпини, описывая смерть Ярослава, не говорит об этом ни одного слова.

Хитрые кардиналы, вручив Александру папское послание, помеченное 8 февраля 1248 года, стали, разумеется, всячески его уговаривать перейти в латинство, уверяя, что, только отрекшись от православия, он найдет помощь у западных государей и тем спасет как себя, так и свой народ от татар.

На это Александр, до глубины души возмущенный как самим предложением, так и клеветой на покойного отца, грозно отвечал им:

«Слышите, посланцы папежстии и прелестницы преокаянныя. От Адама и до потопа, и от потопа до разделения язык и от разделения язык и до начала Авраамля, и от Авраамля до приития Израилева сквозе Чермное море, а от начала царства Соломона до Августа царя, а от начала Августа до Рождества Христова, и до страсти, и до воскресения Его, а от воскресения Его и на небеса всшествия, и до царствия Великого Константина, и до первого собора и до седьмого собора: сия вся сведаем добре, а от вас учения не принимаем».

Сообщив этот же ответ папе в письме, Александр отправил кардиналов домой и продолжал ревностно заниматься новгородскими делами с тем, разумеется, чтобы привести их в порядок и иметь возможность отправиться для многотрудной деятельности в Киев, откуда приехал его навестить митрополит Кирилл, вместе с ростовским епископом Кириллом же, большим почитателем Александра.

Однако вскоре после отъезда митрополита Александр заболел какою-то опасной болезнью; «бысть болезнь его тяжка зело», что вызвало сильнейшее беспокойство во всем Новгороде и задержало выезд в Киев.

Затем, едва оправившись от болезни, Александр должен был приложить все свои заботы на предупреждение голода, грозившего Новгороду в 1252 году, вследствие дурной весны, а также и на снаряжение посольства к норвежскому королю Гакону, с целью сватовства дочери его Христины за сына своего Василия.

Но занятия всеми этими делами были неожиданно прерваны. Вместо Батыя, за его старостью, в Сараевской Орде стал править сын его Сартак, к которому надлежало спешить ехать на поклон, так как во Владимире в это время произошли страшные беспорядки, вызвавшие второе нашествие татар.

Насколько можно судить по дошедшим до нас сведениям, Андрей Ярославович был человеком благородным, но не столь мудрым, как брат Александр, «поспешным», по определению отца своего Ярослава, и, севши на великое княжение во Владимире, он не мог сносить терпеливо унизительной для себя зависимости от татар; это вызвало с их стороны величайшее раздражение и посылку большого карательного отряда, под начальством Неврюя, то есть вызвало именно то, от чего так самоотверженно старался защитить Русскую землю Александр.

Ввиду этих грозных обстоятельств Андрей вынужден был тайно выйти из Владимира, а Александр поспешил в Орду, чтобы представиться Сартаку и умилостивить его гнев. При этом на своем пути он должен был иметь большую горечь встретить войска Неврюя, шедшие опустошать Суздальский край.