Сказания о земле Русской. От Тамерлана до царя Михаила Романова

«Когда Русские взяли Кремль, – доносил Яков Делагарди королю Густаву-Адольфу в январе 1613 года, на основании расспросных речей некоего Богдана Дубровского, выехавшего из Москвы в половине декабря, – казаки хотели силою ворваться туда, чтобы посмотреть, что там можно найти, но военачальники и бояре не позволили им этого и потребовали от них, чтобы они представили список старых казаков, отделив крестьян и другие приставшие к ним беспорядочные отряды, тогда их признают за казаков и они будут награждены. Так и сделали. Лучших и старших казаков было насчитано 11 000 и военачальники разделили между ними всеми доспехи, ружья, сабли и прочие вещи, а также найденные в Кремле деньги, так что каждый казак получил деньгами и ценными вещами 8 рублей».

Но казаки быстро спустили все полученное. «Казацкого же чина воиньство, – говорит сам их великий приятель, Авраамий Палицын, – многочисленно тогда бысть и в прелесть велику горше прежнего впадошя, вдавшеся блуду, питию и зерни, и пропивше и проигравше вся своя имениа, насилующе многим в воиньстве, паче же православному христьянству. И исходяще из царьствующаго града во вся грады и села и деревни, и на путех грабяще и мучаще немилостивно сугубейши перваго десяторицою… И бысть во всей России мятеж велик и нестроение злейши перваго (прежняго); боляре же и воеводы, не ведуще что сотворити…»

Между тем в Москву пришли тревожные сведения, что к ней идет король Сигизмунд. Действительно, часть поляков, узнав, что дела Струся пошли дурно, стали требовать на сейме в Варшаве, чтобы король поспешил ему на выручку, однако средств ему на сбор войска не дали. Сигизмунд отправился в Вильну, набрал с большим трудом 3 тысячи немецких наемников и в октябре прибыл к Смоленску. В Смоленске «рыцарство», то есть польская конница, находившаяся здесь, несмотря на все мольбы короля, наотрез отказалась следовать с ним к Москве, и он выступил один со своими немцами на Вязьму; однако по дороге его нагнало 1200 конных из Смоленска, которые устыдились своего отказа, а в Вязьме он соединился и с Хоткевичем. Из Вязьмы Сигизмунд пошел осаждать Погорелое Городище; сидевший здесь воеводою князь Юрий Шаховской послал сказать королю: «Пойди в Москву, будет Москва за тобою, а мы тоже твои». Тогда король отошел от Погорелова и стал осаждать Волок Ламский. Из-под Волока Сигизмунд послал на Москву отряд молодого Жолкевского (сына гетмана), а с ним князя Данилу Мезецкого, бывшего с послами под Смоленском, и дьяка Ивана Грамотина «зговаривати Москвы, чтобы приняли королевича на царство. Они же придоша внезапу под Москву. Людие же все начальники были в великой ужасти и положиша упование на бога».

Действительно, кроме описанного выше разброда казаков из-под Москвы для грабежа, многие ратные люди к этому времени также уже разъехались, а запасов продовольствия к столице, чтобы сесть в долгую осаду, свезено не было. Тем не менее когда молодой Жолкевский подошел к Москве, то вся рать мужественно вышла ему навстречу и вступила в бой, решив помереть или победить, – и победила, Жолкевский был отбит.

В этом последнем бою под Москвой поляки захватили смолянина Ивана Философова. Когда Жолкевский стал его расспрашивать: «Хотят ли взять королевича на царство, и Москва ныне людна ли, и запасы в ней есть ли», он с уверенностью отвечал, как рассказывает летописец: «„Москва людна и хлебная на то все обещахомся, что всем помереть за православную веру, а королевича на царство не имати“. Они же то слышав, ужаснулися и поидоша наспех под Волок». Волоком королю тоже не удалось овладеть благодаря доблести сидевших в нем атаманов Нелюба Маркова и Ивана Епанчина, которые отбили все приступы. Тогда «король же, видя мужество и крепкое стоятельство Московских людей и срам свой и побои Литовским и Немецким людем, пойде наспех из Московского государства: многая у нево люди Литовския и Немецкия помороша с мразу и з гладу».

Вскоре был разбит и другой враг – Заруцкий; он подошел к Переславлю-Залесскому, чтобы взять его приступом; но воевода Михаил Матвеевич Бутурлин вышел против него и побил наголову. «Заруцкий же, взем Маринку, з достальными людьми поиде в Украйные городы».

Так постепенно очищалось Московское государство от врагов, хотя отдельные их шайки бродили еще долгое время: «…и очисти Бог Московское государство начальников радением и ратных людей службою и радением, и послаша во все городы. Во всех же городех радость бысть велия. Немцом же Аглинским, кои было пошли к Архангельскому городу Московскому государству на помощь… повеле отказати: Бог очистил и русскими людьми».

Наступило, наконец, давно желанное время закончить великую смуту, охватившую Родину, – избранием всею землею государя. «Начальники ж и вси людие, – говорит летописец, – видя над собой милость Божию, начаша думати, како бы им изобрати государя на Московское государство праведна, чтобы дан был от Бога, а не от человек. И послаша во все городы Московского государства, чтобы ехали к Москве на избиранье государя власти и бояре и всяких чинов людие…»