Сказания сонного леса. Легенда о варге

Ужинают при свече. Марушка напоказ, со значением, протягивает через стол круглый бугристый хлеб, и каждый ломает себе краюху. Еще теплую, с хрустящей подсушенной корочкой. Себе она тоже кусочек отламывает. Рассеянно щиплет его, витая мыслями где-то, и будто бы вспомнив о деле, уходит, оставляет мужчин одних за столом. Ратмир ест размеренно, не торопясь, и гостя разглядывает в открытую. А Ингвару в горло кусок не лезет. Ни вкуса еды не заметил, ни что за питье было в кружке. Тяжело смотрит Ратмир, на лице написано, мол, знаю все про тебя, и про дела твои знаю, и где ты соврал, догадался, и все нутро твое подлое чую… насквозь вижу тебя, северянин, только пока не придумал, что с тобой делать. И Ингвар не выдерживает, сил нет сидеть перед этим Ратмиром, глаза потупив, и принимать молчаливые обвинения! Пусть лучше начистоту, как есть, в лицо ему скажет. А он ответит, как сможет. Ну, или пусть уже как-то решится. Он даже думает, что неплохо бы встать и уйти, прямо сейчас. Если б не этот лес заколдованный, не дорога, которую потерял…

Он сдвигает в сторону миску с едой. Кулаками решать, кто из них прав, будет совсем не по чести, Ратмира потом собирать по кускам придется, он никак ему не противник. И кому же еще, как не Марушке, собирать… Последняя мысль теряется напрочь, ибо хозяин тоже на что-то решился. Точно так же, как и Ингвар, резко сдвинул на край столовую утварь, рывком выпрямился, вскочил со своего места, теперь они в полный рост… и, похоже, вот-вот вцепятся в глотки друг другу. Только Ратмир не кажется более слабым, заведомо проигравшим. И ростом никак не ниже Ингвара – вдруг. Хмурая марь, до черноты, такая, что не видно зрачка, совсем как у хозяйки, когда стояли они у ворот, а она не пойми почему на него разозлилась… Марь смотрит навылет, насквозь пронизывает Ингвара, перетекает из глаз чужих в самое его сердце. Хочется сникнуть, спрятаться, но северянин не в силах ни шевельнуться, ни глаз отвести.

– Баню вам натопила, – это хозяйка вернулась. Хмыкнула и без слов, но с прозрачным намеком отворила дверь настежь. Конечно, не розами пахнет путник, неделю плутавший в лесах. И как будто прошло наваждение темное. Или, может, слегка отпустило на время, но и этой радости с головой.

– А гость и сам справится, верно? – Ратмир вопросительно приподымает брови, намекая, мол, соглашайся! И северянин согласен, конечно. Поскорей бы убраться подальше только, чем дальше, тем лучше. Для начала – хотя бы в баню. А после на сеновал. И поутру – так и вовсе, дорогу пусть скажут, и только его и видали. Про обратный путь лучше пока не думать. Как-то устроится все, главное выбраться.

Гость на радостях убирается вон, и покуда смывает с себя грязь и запахи дальних странствий, хозяева держат семейный совет.

– Разведчик, – веско роняет Ратмир. Без малейших сомнений, утверждая, как данность.

– Ага, – легко соглашается Марушка. И наконец-то добирается до еды. – Думаешь, не поняла?

– А в дом зачем притащила? – зудом зудевший вопрос, как Ратмир дотерпел – непонятно. Не был бы гостем у них Ингвар, кого пригласили в дом, с кем хлеб разделили… мог бы Ратмир обойтись по своему разумению с ним. Разведчики северян в любом краю не к добру объявляются. Сперва они, а следом уже и отряд, который пройдет по дорогам разведанным, считай потом вдов да сирот… И пусть именно в этом лесу, именно им, Ратмиру и Марушке, навредить не сможет никто, разве что сами сдадутся на милость. И пусть не слишком-то он, Ратмир, остальных людей жалует, он вообще невысокого мнения о простых, да и с волхвами многими не в ладу. И не наемный он стражник этого леса. Но пропускать врага, еще и дорогу указывать…

– Я притащила, а ты согласился, – пожимает плечами Марушка. – Зачем соглашался?

А на это он сам не находит ответа, будто дернул кто за язык. Не Марушка, это точно. Ей пока с ним не тягаться. И не Ингвар, этот подавно не сумел бы голову задурить. Молчит Ратмир, сказать ему нечего.

– Вот и я тебе не скажу, – вздыхает Марушка, и в глазах у нее мелькает сочувствие. Знать бы еще самой, «зачем», кошкино настроение… могла ведь глаза ему отвести, или просто отправить куда-то подальше, да хоть бы обратно, откуда пришел, отрядить. Нет же, домой, как на привязи, притащила. А привязь штука такая, кто за веревочку тянет, тот пока и главней, но только что дергала ты – а вот и тебя уже повело…

– Все одно к одному… Толку барахтаться понапрасну? Что сделано – вспять не вернуть. А дальше увидим, что будет.

Ратмир на эти слова отвечает резко, наотмашь:

– Ты деревенской дурочкой не прикидывайся. Заварила кашу сама – на твоей совести будет… И на моей, – добавляет он зло. – Что взялся тебя обучать. Была бы как все, прялка, веретено, сидела бы дома, пироги пекла да женихов – не из пришлых себе выбирала.

– Думаешь, просто понравился?

– Думаю, – кивает Ратмир.

– Он занятный, – опять пожимает плечами она. «Вы оба занятные» вертелось на языке, но удалось промолчать. – И оборотник еще, ты ведь понял?